Статьи
Обозреватель - Observer
 

ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ
В РОССИИ*

 Исторический опыт и современные вызовы
глобального управления


 В.Павленко,
кандидат политических наук


Персонажи из прошлого

          Позитивные тенденции, связанные с консолидацией российской власти и общества, а также укреплением социально-политической стабильности, создающие реальные предпосылки ускорения интеграции, вызывают серьезную озабоченность у геополитических противников России, предпринимающих попытки дополнить оказываемое на нее внешнее давление (в том числе, в геополитических вопросах) внутренним.
          Тесная взаимосвязь процессов, происходящих внутри Российской Федерации, с ситуацией в международной политике наиболее четко проявляется как в характере оппозиционной деятельности, так и в синхронности некоторых конкретных событий и тенденций.
          Отметим, например, что дипломатическое наступление Запада на позиции России в преддверии санкт-петербургского саммита “большой восьмерки”, по времени совпало с подготовкой московского выездного заседания Комитета Социнтерна по СНГ и Кавказу. Кроме того, обращают внимание:

  • появление признаков региональной фронды: отказ законодателей Республики Хакасии и Ненецкого автономного округа, а поначалу и Приморского края удовлетворить требование Центра о замене своих представителей в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации (органично дополнивший демарш президента Республики Адыгея Х.Совмена по перспективам объединения республики с Краснодарским краем);
  • всплеск оппозиционной, в том числе, террористической активности на Северном Кавказе – убийство заместителя министра внутренних дел Республики Ингушетии Костоева, обстрел войсковой колонны федеральных сил в Чечне, беспорядки с перекрытием автомобильных трасс в Республике Дагестан и т.д.;
  • пресс-конференция руководства правления РАО ЕЭС Анатолия Чубайса и Якова Уринсона и, особенно, весьма двусмысленные заявления председателя совета директоров компании Александра Волошина, вряд ли случайно сделанные им именно на Западе – в Берлине**;
  • некоторые аспекты деятельности правительства Москвы, в частности, касающиеся осуществления весьма затратных и политически сомнительных молодежных программ.
          На общее происхождение и общий контекст этих событий также указывает ряд интересных закономерностей.
          Все они произошли сразу же после президентского Послания, в котором главными приоритетами были названы вопросы социальной и демографической политики, а также национальный суверенитет и военная безопасность. 
          Не исключено, что это – своеобразный “ответ” Центру: “Ваш курс нас не устраивает, будем раскачивать ситуацию”.
          Послание было предварено рядом скандальных заявлений первых лиц вашингтонской администрации***.
          В указанном контексте это очень похоже на создание для внутренней дестабилизации в России “благоприятного” информационного фона и подготовку “мирового” общественного мнения.
          Во всех случаях в информационном поле появлялись фигуры либо ранее объявленные погибшими (как подозреваемый в убийстве Костоева террорист Евлоев, ранее якобы погибший в Беслане), либо отошедшие от политической деятельности и долгое время не напоминавшие о себе, либо до этого подчеркнуто позиционировавшие себя как далеких от политики “хозяйственников”.
          Таким образом, в общественном сознании искусственно и, скорее всего, целенаправленно активизируется целый ряд достаточно неоднозначных для федеральной власти сюжетов – от теракта в Беслане до проблемы чиновничьих и, в целом, властных привилегий (“мигалки”, спецномера и т.д.).
          В связи с этим, пока непонятно, какие, собственно, цели преследуются. Являются ли эти действия стихийным ответом на президентское Послание со стороны самой российской оппозиции или речь идет об инициативном вызове стоящих за ней внешних сил. И, наконец, что могут представлять собой планы этих сил, особенно, в преддверии саммита “большой восьмерки” – добиться уступок Кремля в энергетике и делах СНГ, навязать ему “встречный” сценарий преемственности власти или развернуть “внутренний фронт” нового полномасштабного наступления на Россию для ее дезинтеграции, расчленения и окончательного закрытия “российского вопроса”.
          Рассчитывать на появление здесь полной ясности до июльского саммита “восьмерки” (да и после него), по-видимому, бесперспективно. Кроме того, вполне вероятным представляется и то, что конкретного плана у Запада нет; имеется лишь набор соответствующих сценариев, реализация которых зависит от многих факторов, в том числе от адекватности, интенсивности и эффективности действий российской стороны. Поэтому не будем углубляться в просчет конкретных вариантов, а рассмотрим комплексную модель внешнего воздействия с учетом того, что главным ее звеном являются не партии – по большей части “опереточные”, а непрекращающиеся попытки создать в России оппозицию, способную действовать во всех основных сферах, влияющих на российскую политику, прежде всего, используя позиции в органах государственной власти и управления, а также в стратегических компаниях.

Подрывные технологии

          Исторический опыт России показывает, что не только при всех политических режимах, но и на всех стадиях эволюции (или деградации) этих режимов, а также при всем идеологическом разнообразии оппозиции, ее противостояние действующей власти всякий раз выстраивалось по одной и той же принципиальной схеме.
          На начальном этапе СПРАВА и СЛЕВА от власти создаются независимые друг от друга, автономные оппозиционные структуры (которые поначалу одновременно борются не только с властью, но и друг с другом).
          В случае, если эти организационные приготовления не пресекаются властью и обществом, ситуация переходит во второй этап. ПРАВЫЙ и ЛЕВЫЙ фланги, преодолевая разногласия, смыкаются, вступая с властью в противостояние: декларируется создание “объединенных” оппозиционных структур. Власть, таким образом, зажимается в своеобразные “тиски” – одновременно и СПРАВА, и СЛЕВА.
          При этом, второй этап, как правило, сам протекает в виде некоей “двухходовки”: консолидация и ЛЕВОЙ, и ПРАВОЙ оппозиции происходит порознь, а победитель этих “праймериз” получает лидерство на всем фланге – ПРАВОМ или ЛЕВОМ. И только после этого происходит общая оппозиционная консолидация с последующим энергичным, наступательным и нарастающим нажимом на власть: от социально-экономического протеста – к политическому, от парламентского противостояния – к уличному, от “мирных” форм борьбы – к насильственным, революционным.
          Очень важно следующее: самим фактом своего объединения “ПРАВО-ЛЕВАЯ” оппозиция всякий раз как бы демонстрирует обществу некую “альтернативную” (а, по сути, чуждую ему) систему ценностей, в которой действующей власти места не находится. Под видом внедрения якобы “прогрессивного” и “общечеловеческого” мировоззрения, наносится удар по истории, исторической и духовной традиции. Прежние ценности и прежнее мировоззрение, а за ними и существующая форма государственности объявляются “атавизмом” и целенаправленно разрушаются. Достижения преподносятся как провалы. Против государства и власти направляется весь арсенал оппозиции, которая одновременно апеллирует к российской и мировой общественности, пытаясь представить свои действия как борьбу за “прогрессивные” перемены – якобы давно назревшие, действия власти – как торможение этих перемен (разумеется, в корпоративных и/или личных интересах), а саму власть – “отжившей”, стоящей на пути “прогресса”.
          Однако если власть не капитулирует, а успешно парирует направленный против нее удар или, более того, заручившись общественной поддержкой, переходит в контрнаступление и одерживает политическую победу, ситуация, как правило, переходит в третий этап. Консолидированная оппозиция уходит в подполье и приступает к нелегальной борьбе, действуя как внутри страны, так и за рубежом (в эмиграции). Однако тот же исторический опыт показывает, что шансов в этом случае у нее остается немного.
          Если перевести эти теоретические обобщения в плоскость конкретики, то можно выявить, по крайней мере, шесть более или менее крупных, заслуживающих внимания прецедентов развития оппозиционной деятельности.
          1. Кристаллизация основных оппозиционных течений во второй половине XIX в. – ПРАВОГО, либерального, выступившего за преобразование абсолютной монархии в конституционную****, и ЛЕВОГО, представленного социалистами (народниками), социал-демократами и анархистами, поставившими целью революционную ликвидацию самодержавия. (Анархисты, помимо этого, выступали категорическими противниками всякой государственности, как таковой, включая “социалистическую”, и отстаивали идею “свободного рабочего самоуправления”).
          ПРАВЫЙ и ЛЕВЫЙ фланги, обладавшие не столько политическим, сколько сугубо интеллектуальным ресурсом, так и не объединились. Поэтому противостояние, по сути, завершилось на первом этапе – реформами 60-х годов XIX в. и последующей кристаллизацией на базе каждого из флангов целого спектра идейно-политических течений, которые сначала распространились преимущественно в интеллигентской среде, а затем, по мере проникновения в российское общество, составили фундамент будущих партийных идеологий.
          Вначале появились неформальные объединения:

  • группа Г.В.Плеханова “Освобождение труда” (1883 г.) – своеобразный “инкубатор” левого, социал-демократического западничества;
  • народническая “Земля и воля”, из которой позднее (1879 г.) вышла террористическая “Народная воля”, ответственная за множество политических убийств, наиболее резонансными из которых стали успешное покушение на императора Александра II и неудавшееся – на его преемника Александра III;
  • ленинский “Союз борьбы за освобождение рабочего класса” (1895 г.), поставивший социал-демократизм на революционную, “предбольшевистскую” основу;
  • либеральный “Союз освобождения” (1902 г.).
          Затем их сменили собственно партии, легализованные императорским манифестом от 17 октября 1905 г.
          2. Создание в четвертой Государственной думе (1912–1917 гг.) так называемого “Прогрессивного блока” – думского объединения ПРАВОЙ оппозиции (кадеты, октябристы и прогрессисты, а также часть крайне правых, начавших постепенное отступление от монархических идеалов) и ЛЕВОЙ (эсеры, меньшевики и трудовики), выдвинувшего лозунг “ответственного министерства”. (В переводе на современный язык – формирования правительства парламентского большинства).
          Объединение ПРАВОЙ и ЛЕВОЙ оппозиции, означавшее переход оппозиционной деятельности во второй этап, привело к Февральской революции 1917 г. и ликвидации самодержавия. Формальная, неполная победа над оппозицией, таким образом, оказалась временной и в дальнейшем обернулась поражением, приведшим Россию к национальной катастрофе – уничтожению традиционной государственности, распаду и гражданской войне.
          3. Деятельность “объединенного” троцкистско-зиновьевско-бухаринского блока в 20–30-е годы. Этот эпизод – самый острый и сложный как по внутренней структуре оппозиции, так и по напряженности противостояния.
          На первом этапе (до 1923 г.) основная борьба проходила внутри ЛЕВОЙ оппозиции: Троцкий против Зиновьева и Каменева. После их объединения (на “Платформе 46-ти”, противопоставленной сталинскому лозунгу “строительства социализма в отдельно взятой стране”) Троцкий вместе с Зиновьевым и Каменевым выступил против Сталина, поддержанного ПРАВЫМИ – Бухариным, Томским и Рыковым.
          Начался второй этап: стороны предприняли определенные шаги к объединению, но этому помешало отсутствие единой платформы, а также “высший пилотаж” власти. За политическим разгромом ЛЕВЫХ (1927 г.) последовал резкий разворот Сталина влево же и переход его в наступление уже на ПРАВЫХ (в рамках коллективизации), что уже в 1929 г. привело к их политическому поражению.
          Провалившись в публичной внутрипартийной борьбе, ПРАВЫЕ и ЛЕВЫЕ перевели противостояние с властью в третий этап. Они попытались объединиться вне легального политического пространства – во внутреннем подполье и зарубежной эмиграции, вступив при этом в активное взаимодействие с осколками прежней антимонархической оппозиции, прежде всего, с эмигрировавшими эсерами и кадетами, ибо монархическое крыло эмигрантского движения, все отчетливее видевшее в сталинском режиме прообраз той самой исторической преемственности, к которой призывал И.А.Ильин1 , в контактах с советскими оппозиционерами практически не участвовало.
          Итог следующий.
          Борьба заняла более 15 лет. Оппозиционная деятельность прошла все три этапа эволюции. Противостояние вышло за рамки большевистской политической элиты, частично распространившись на общество, что явилось одной из главных причин репрессий.
          Победа “генеральной линии” Сталина была обеспечена его уникальной тактической гибкостью (которая, можно сказать, превратилась в своеобразную СТРАТЕГИЮ) – попеременным разоружением одних оппозиционных сил с опорой на другие, позволившей не допустить всеобщей оппозиционной консолидации.
          Кроме того, свою роль сыграло филигранное манипулирование самой ВКП(б), – в целом, враждебной сталинскому курсу и в политическом, и в идеологическом (программном) отношениях*****. Инструментом манипулирования служило ежегодное проведение в годы наивысшего накала борьбы, как минимум, двух крупных общепартийных мероприятий – съезда и конференции.
          Власть победила, предотвратив распад единой государственности и создав предпосылки для последующей победы в Великой Отечественной войне. Результаты внутриполитического противостояния были легализованы в 1936 г., решениями XVIII “съезда победителей” и принятием сталинской Конституции, похоронившей основу ленинской государственности – выборность советов от трудовых коллективов.
          Решающим оказался второй этап борьбы: проиграв его, оппозиция вышла за рамки легального политического поля, а ее вожди превратились из политических оппонентов сталинского режима в “заговорщиков” (или “врагов народа”), чем предопределили свое уничтожение, сняв преграды дальнейшего продвижения СССР по пути воссоздания традиционной имперской государственности.
          4. Конец 40-х – начало 50-х годов – период, связанный с одновременной борьбой сталинского режима против ПРАВОГО крыла партии (“ленинградское дело”), выступившего за введение в советскую экономику элементов рынка****** , и ЛЕВОГО, связанного с возрождением интернационалистских тенденций, разгромленных в ходе кампании по борьбе с “безродным космополитизмом”.
          На фоне мощного национально-государственного подъема, вызванного победой в Великой Отечественной войне и превращением СССР в мировую сверхдержаву, а также после разгрома в 30-х годах серьезного противодействия режиму ни ПРАВАЯ, ни ЛЕВАЯ оппозиция оказать не смогли. Не произошло и их объединения, что предопределило завершение борьбы уже на первом этапе.
          5. Конец “перестройки” (1988–1991 гг.), связанный с так называемой “политической реформой”, приведшей к кристаллизации в КПСС внутренней оппозиции, быстро распространившейся с элиты на общество.
          На ПРАВОМ, консервативном фланге выступила вновь созданная в 1990 г. Компартия РСФСР, поставившая целью сменить у власти в ЦК КПСС Горбачева (это планировалось сделать в декабре 1991 г. на XXIX съезде – так и не состоявшемся).
          ЛЕВЫЙ фланг с того же 1990 г. был представлен “демократическим” Верховным Советом РСФСР, а также движением “Демократическая Россия”, официально выдвинувшим Ельцина кандидатом сначала в председатели российского парламента, а затем – в президенты РСФСР.
          Борьба, как и в ряде предыдущих случаев, завершилась на первом же этапе, но совершено иным результатом – полным поражением действующей власти. Горбачев и КПСС, в целом, оказались настолько ослабленными, что дело не дошло даже до объединения оппозиционных сил. Хотя фактически и ПРАВЫЕ, и ЛЕВЫЕ действовали в одном направлении – разрушали союзный Центр, перетаскивая властные полномочия на уровень Российской Федерации.
          В этом, кстати, основная ошибка КП РСФСР, обусловленная, как представляется, идеологическим догматизмом: задачу восстановления порядка необходимо было разделить на два этапа, на первом из которых вместе с Горбачевым противостоять “демократам”, а уже на втором – “разбираться” с самим Горбачевым.
          В результате прежняя власть, как и в 1917 г., рухнула вместе со страной, а новая – уже российская – была узурпирована одним из оппозиционных флангов – ЛЕВЫМ, революционным. Противоречия, порожденные кризисом, разрешены не были (их просто перевели с союзного уровня на российский), так как ПРАВЫЙ фланг почувствовал себя ущемленным, что предопределило быстрый переход противостояния в следующую фазу.
          Распад власти и уничтожение союзной государственности привели к многолетнему системному кризису – фактическому установлению “внешнего управления”, укреплением сепаратистских тенденций на бывших имперских окраинах, полной дезориентацией российского общественного мнения, а также отсутствием из-за этого не только организованных национально-государственных тенденций, но и идеологической почвы для их возникновения (борьба между “красной” и “белой” оппозицией).
          6. События 1992–1993 гг., связанные с “двоевластием” – противостоянием исполнительной и законодательной ветвей власти.
          При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что это противостояние, как и в 20–30-е годы, протекало в три этапа.
          На первом в составе Съезда и Верховного Совета РФ произошла кристаллизация двух разных отрядов оппозиции, в одинаковой мере не признававших установленный Ельциным режим – как противоречащий исторической традиции. Однако оппозиция расходилась в понимании традиций. ЛЕВАЯ (коммунистическая) ее часть апеллировала к советскому опыту, ставя во главу угла социальный кризис, вызванный разрушением советской системы социальных гарантий, а ПРАВАЯ (национально-патриотическая) – к некоей совокупности советского и имперского опыта, считая условием решения всех вопросов, включая социальные, восстановление державной государственности,
          На втором этапе ПРАВЫЙ и ЛЕВЫЙ фланги оппозиции заключили идейно-политический компромисс, в результате чего в середине 1992 г. сошлись организационно: сначала в Верховном Совете РФ в “ПРАВО-ЛЕВОМ” блоке “Российское единство”, а затем – во Фронте национального спасения (ФНС), сыгравшем роль консолидирующего оппозиционного центра, вплоть до разрешения кризиса (октябрь 1993 г.).
          Роспуск Съезда и Верховного Совета РФ (Указ №1400) перевел ситуацию в третий этап, который, как и в 30-е годы, развивался вне правового поля, но, в отличие от него, не политическими, а силовыми средствами – в ходе скоротечного вооруженного конфликта в центре Москвы.
          Легитимация итогов противостояния, как и тогда, была осуществлена путем конституционной реформы (12 декабря 1993 г.).
          Полностью осознавая происхождение ельцинской власти как прямого продукта “внешнего управления”, следует, однако, иметь в виду следующее. Кризис 1993 г. представлял собой не отдельный “управляемый конфликт”, а систему “управляемых конфликтов”, распространившихся на все сферы социально-политической жизни: экономику, науку, культуру, мораль, национальную безопасность и оборону и пр. 
          Управлению извне подвергались ВСЕ его стороны; сама РФ оказалась в положении объекта глобального управления. Любая альтернатива “внешнему управлению” была, по сути, исключена. Речь поэтому шла о сохранении хотя бы остатков государственности и видимости суверенитета. И победа Ельцина в этой ситуации (вне зависимости от крайне негативных общих итогов ельцинского правления) объективно оказалась “наименьшим из зол”. Ибо победа оппозиции, ввиду сохранявшегося в ее рядах раскола на сторонников имперской, советской и демократической государственности, в сложившихся условиях не сулила ничего, кроме дальнейшего углубления кризиса с перспективой его перехода в стадию “горячей” гражданской войны и полного разрушения остатков государственности.

Оппозиция и “внешнее управление”

          Из проведенного анализа следуют ряд весьма важных, принципиальных выводов.
          1. Развитие кризисов власти всякий раз по одной и той же схеме вне зависимости от времен, эпох и режимов наводит на мысль об их стандартном, “управляемом” характере. Действующая власть в каждом случае оказывается как бы зажатой между двумя оппозиционными силами, которые при всей внешней разнородности либо демонстрируют готовность сомкнуться против нее, либо реально смыкаются, причем достаточно быстро и легко преодолевая кажущиеся неразрешимыми идеологические разногласия. И, даже проиграв, такая оппозиция всякий раз демонстрирует готовность вести борьбу уже за рамками легального политического поля – буквально на уничтожение.
          Обратившись к третьей и четвертой статьям цикла2, легко убедиться, что подобная модель оппозиционной деятельности является типичным “управляемым конфликтом”, функционирующим по принципу “двух рук и одной головы” и отражающим основные функции глобального управления – СОЗДАНИЯ ХАОСА и его последующего УПОРЯДОЧИВАНИЯ.
          Хаос создается ЛЕВЫМИ, революционными силами, которые по “цепочке” тесно связаны с ЛЕВОЙ РУКОЙ глобального управления – Римским клубом, отвечающим за контроль над спецслужбами и левыми партиями. Преодолевается хаос при помощи ПРАВОЙ РУКИ глобального управления, главными инструментами которого здесь выступают:

  • в сфере российско-американских отношений – Совет по международным отношениям,
  • в евроатлантических структурах (НАТО и Евросоюз) – Бильдербергский клуб,
  • в общезападном масштабе – Трехсторонняя комиссия.
          Схема будет неполной, если не упомянуть о единой “голове”, функцию которой ведущие исследователи “мировой закулисы” Э.Саттон, Дж.Коулмен, А.А.Зиновьев отводят лондонскому Королевскому институту международных дел (КИМД) и стоящему за ним неформальному объединению “сильных мира сего”, которое указанными источниками именуется по-разному: “Бнай Брит”, “Траст Рассел”, “Комитет-300” и т.д.3.
          Приложение этой схемы к каждому из перечисленных эпизодов организованной оппозиционной деятельности в России позволяет без особого труда вычленить внешние связи и взаимозависимость оппозиционеров:
  • меньшевиков и эсеров начала XX в. – с первым и вторым Интернационалами, а кадетов и октябристов – с правительствами западных держав, прежде всего, Великобритании;
  • троцкистов и, одновременно, бухаринцев – с Коминтерном;
  • троцкистского подполья – с вновь созданным в конце 30-х годов четвертым Интернационалом, через который “ниточка” тянется к современным американским “неоконсерваторам” (идейные отцы “неоконсерватизма” – И.Кристолл и М.Шахтман вместе с Троцким входили в круг создателей четвертого Интернационала);
  • “демократического” движения конца 80-х годов, группы Горбачева – Яковлева – Шеварднадзе, а также Ельцина и его либерально-реформаторского окружения – с Римским клубом;
  • современных российских “демократов” – с международными финансовыми институтами и верхушкой демократической партии США; а “социалистов” и “социал-демократов” (опять-таки, Горбачева) – с теми же Социнтерном и патронирующим его Римским клубом и т.д.
          Отмечая указанную взаимозависимость, следует особо подчеркнуть, что в ряде случаев, например, в 20-х годах, она если и не разворачивалась вспять, то, как минимум, превращалась в “улицу с двусторонним движением”: Коминтерн, как одна из базовых структур “сети” глобального управления, представлял собой инструмент разрушения национальной государственности не только в России, но и по всему миру, в чем, например, убеждает его роль в попытке организации в 1923 г. так называемого “германского Октября” – тельмановского коммунистического путча.
          2. Основными, критически важными для исхода противостояния действующей власти с любой оппозицией являются первый и второй периоды. Грамотные и квалифицированные действия власти способны не только осложнить, но и полностью разрушить оппозиционные планы.
          Важно следующее. С одной стороны, для формальной победы (подобной той, что была одержана самодержавием над “интеллигентской” фрондой XIX в.) достаточно не бороться с объединенной оппозицией на втором этапе и не переводить противостояние в третий этап (борьбы на уничтожение), а не допустить самого формирования оппозиции, разобщив ее в самом начале оппозиционной консолидации, а с другой – не следует забывать о том, что если формирование оппозиции УЖЕ произошло (даже если она при этом не успела объединиться), такая формальная победа не может считаться окончательной, а установленный благодаря ей порядок – устойчивым.
          Формальная победа – победа временная. Она не устраняет базового противоречия – между НАЦИОНАЛЬНЫМ и ВНЕШНИМ управлением, то есть, между государственными и компрадорскими интересами. По-настоящему глубокие, фундаментальные изменения, исключающие возврат к внешнему управлению (хотя бы в ближайшей и среднесрочной перспективе) возможны только при полном разгроме оппозиции – идеологическом, политическом, организационном. Поэтому борьба не только МОЖЕТ, но и обязательно ДОЛЖНА быть переведена именно в третий этап. Тем более что победа действующей власти, как показывает опыт XX в., УЖЕ предопределена исходом второго этапа, а главным ее итогом становится “зеленый свет” на пути конституционной реформы.
          При этом важно понимать, что переведение борьбы в подобную плоскость тогда, когда оппозиция еще не приступила к объединению и находится лишь на первом этапе, должна осуществляться по инициативе самой власти. Ибо, как показал опыт 20–30-х годов, кристаллизующуюся оппозицию эффективнее бить по частям, при необходимости проникая внутрь идущих в ней процессов и используя их в интересах укрепления государства, его институтов и общественно-политической стабильности, в целом.
          3. Особое значение для действующей власти в этой ситуации приобретает баланс объективных условий (сохранения социально-политической и экономической стабильности в приближении к избирательному циклу 2007–2008 гг.) с субъективными – личными качествами лидера и его способностью (и готовностью) к мобилизации массовой общественной поддержки. Поверх интересов “внешнего управления”, зависимой от него части элиты и установленных ими “правил игры”, а также активно внедряемых в общественное сознание политических предрассудков.
          4. Поражение действующей власти в противостоянии с оппозицией возможно только на первом или втором этапах – при полной деградации и внутреннем разложении правящего режима, а также, в случае пассивного следования в фарватере событий. Что, как показывает исторический опыт 1917 и 1991 гг., обычно случается либо в экстремальных условиях (крайне непопулярной войны), либо при попадании власти в ту или иную зависимость от структур “внешнего управления”.
          Отмеченная связь оппозиционной деятельности и оппозиционных технологий с “мировой закулисой” и выявленные в результате этого закономерности в полной мере применимы к анализу событий не только прошлого, но и настоящего, а также будущего.
          В современной ситуации потенциально опасным представляется распространение оппозиционной организации, до недавнего времени ограниченное спектром “опереточной” (думской) оппозиции, на государственные органы власти, прежде всего, исполнительные, а также на принятие важнейших решений в области государственной стратегии. Приближение избирательного цикла 2007–2008 гг. актуализирует эту проблему, причем как для власти, так и для потенциальной оппозиции, оформление которой в этих условиях, во-первых, представляется неизбежным, а, во-вторых, практически однозначно будет осуществляться по знакомой схеме последовательного создания и последующего объединения ПРАВОЙ и ЛЕВОЙ оппозиции, хорошо отработанной за истекшие полтора столетия. 
          Возможная расстановка и перспективы эволюции “новой” “ПРАВО-ЛЕВОЙ” оппозиции до уровня реальных претензий на власть выглядят следующим образом.
          В спектре ПРАВОЙ (либеральной) оппозиции центром консолидации могут рассматриваться структуры РАО ЕЭС России, входящие в нее региональные энергосистемы и холдинги, а также позиции либералов во властных структурах и ресурсы сохраняющих связь с либеральной группировкой “олигархов”.
          Функции “внешнего прикрытия” отводятся международным финансовым институтам и структурам, заинтересованной части транснациональных корпораций, а также политической верхушке и финансовым источникам демократической партии США.
          Роли остальных либеральных кандидатов можно распределить следующим образом:
          Касьянов (с Народно-демократическим союзом) – полностью “импотентная” оппозиция, которая, однако, в случае объединения с СПС, может превратиться во “второй электоральный эшелон”, пригодный для участия в парламентских выборах. Успех на них способен превратить ее в реальный политический ресурс, а поражение – в российский аналог “Нашей Украины”, от которой ее фактический лидер Ющенко всячески дистанцируется.
          Что касается Каспарова (Объединенный гражданский фронт), то это – оппозиция маргинальная, претендующая на роль уличной, экстремистской силы, но этих претензий не оправдывающая и потому подкрепляющая свои силы взаимодействием с Национал-большевистской партией, молодежным “Яблоком” и прочими “отмороженными” группировками.
          На ЛЕВОМ (социал-демократическом) фланге ослабление “Родины” и полная утрата позитивной динамики коммунистами выдвигают в лидеры Общественно-политический союз (ОПС) “Интернационал”.
          Само по себе это объединение конструктивным потенциалом не обладает. (Достаточно того, что в его создании принимали участие Социнтерн и Горбачев-фонд). Однако не исключено, что в перспективе ОПС может превратиться в “площадку” для выдвижения совершенно иных, широко “раскрученных” в информационном плане сил и лидеров. Обращает внимание, активная поддержка этого “проекта” рядом СМИ, близких к столичной мэрии. Особенно, в свете активного лоббирования социал-демократического тренда “Единой России”, предпринятого на апрельском заседании ее Генерального совета представителями партийного руководства, тесно связанными с прежней “региональной” оппозицией – в лице движения “Отечество” и блока “Отечество – Вся Россия” (ОВР). Если кто забыл, “Отечество”, с момента своего создания декларировало социал-демократическую направленность, активно сближаясь на этом поприще с Социнтерном.
          Потенциальной “смычкой” между ПРАВОЙ и ЛЕВОЙ оппозицией при подобном развороте событий могут служить активно популяризующиеся в настоящее время планы реорганизации столичной энергосистемы.
          При минимальных пропагандистских усилиях их, в частности, легко уложить в контекст основных приоритетов ежегодного Послания Президента РФ В.В.Путина (социальная политика) и повестки дня российского лидерства в “большой восьмерке” (энергетическая безопасность), замаскировав тем самым оппозиционное содержание и смысл.
          Как показывает развитие событий, оппозиционная угроза, тесно связанная с планами реставрации “внешнего управления”, в настоящее время не только растет, но и переходит национальные границы России, вторгаясь в важнейшую для выживания и подъема нашей страны интеграционную сферу.
          Слегка закамуфлированный призыв к США “изменить точку зрения на А.Г.Лукашенко в случае обострения российско-белорусских отношений”, прозвучавший из уст Волошина в Берлине, представляет собой не что иное, как попытку изменить вектор союзной, российско-белорусской интеграции, развернув его острием против Москвы.
          Аналогичные усилия – уже самим Вашингтоном – предпринимаются в “южном подбрюшье” России – применительно к Казахстану, Туркменистану и, особенно, Азербайджану. Их смысл – торпедировать планы российского энергетического лидерства, направив “трубу” в обход России, а заодно и перерезать южный экспортный маршрут, сделав его частью собственного стратегического газопровода “Баку – Тбилиси – Эрзерум”.
          Приведенные примеры – наглядная иллюстрация как комплексного характера вызовов и угроз, с которыми сталкивается крепнущая российская государственность, так и растущей взаимосвязи и взаимной обусловленности внешнеполитических и внутренних проблем. Подтверждение статуса государств СНГ как главного международного приоритета России, особенно на фоне той позитивной динамики, которая придается интеграционным процессам перспективами канонического воссоединения двух частей Русской Православной Церкви, превращающего Православие в фактор глобальной политики, позволяет смотреть в будущее с осторожным оптимизмом.
 


Примечания

          1 Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. В 2 томах. М., 1992. Т. 2. С. 73–74.
          2 Шатиров С.В., Павленко В.Б. Международные аспекты евразийской интеграции // Обозреватель–Observer. 2006. № 3. С. 6–17; Там же. № 4. С. 13–24.
          3 Саттон Э. Как Орден организует войны и революции // М., 1995; Коулмен Дж. Комитет-300. Тайны мирового правительства // М., 2000; Зиновьев А.А. Закулиса // Российская Федерация сегодня. 2000. № 18.
          * Продолжение. Начало см. “Обозреватель–Observer”. 2006. №№ 1–5.
          ** Например: 1. О необходимости “времени и терпения” для стабилизации и оздоровления демократии в России, что, по сути, означает признание желательности возвращения страны к западным “демократическим” стандартам (то есть, по сути, к “внешнему управлению” ельцинских времен);
          2. О большей зависимости России от Европы по линии рынков сбыта энергоресурсов, чем Европы от России в плане энергетической безопасности (ставит под сомнение эффективность стратегии российского энергетического лидерства);
          3. Оповещение Запада о ценности для него режима А.Г.Лукашенко, способного (оказывается) стать инструментом противостояния России; 
          4. Специфическая оценка ситуации на Украине и, особенно, в Грузии – под таким углом, который позволяет Западу экстраполировать эту оценку на ситуацию в России и т.д.
          *** Имеется в виду демарш вице-президента США Р. Чейни на саммите глав государств Балтийского и Черноморского регионов в Вильнюсе, в котором прозвучали обвинения России в нарушениях демократии, прав человека и свободы СМИ, энергетическом “шантаже” соседей и пр. Похожие заявления синхронно были сделаны государственным секретарем К.Райс и министром обороны Д.Рамсфелдом.
          **** Уже в XX в. внутри этого течения выделилось революционное направление, представленное партией кадетов, выступившее за введение в России республиканской формы правления и объявившее фактическую “войну” либерально-консервативному курсу правительства П.А.Столыпина. Ближе к 1915–1917 гг. на революционную платформу перешли практически ВСЕ либералы.
          ***** Действовавшая на тот момент Программа ВКП(б) (вторая), принятая в 1919 г., исходила из “мировой революции” во внешней политике и “военного коммунизма” во внутренней. (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. М., 1983. Т. 2. С. 71–91).
          ****** Реформы, проведенные в 1965 г. Косыгиным А.Н.– одним из немногих выживших в составе “ленинградской группировки”, как помним, базировались на переходе к хозрасчету, то есть, на экономической самоокупаемости и эффективности.
 

 
[ СОДЕРЖАНИЕ ]     [ СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ ]