Современная ситуация на Балканах за последние годы развивается в рамках общеевропейской ответственности. То есть, те проблемы, которые всегда характеризовали Балканы как “пороховой погреб”, стали окончательно частью политических процессов объединенной Европы.
          Одним из проблемных вопросов международной жизни Балкан, который в прошлом и настоящем стоял на повестке дня внешней политики европейских держав, является вопрос о положении национальных меньшинств и гармонизации межэтнических отношений накануне предоставления независимости тому или иному балканскому народу или при определении статуса территории его проживания.
          После этнических войн периода распада социалистической Югославии Европа решила окончательно положить конец этнизации политических отношений в регионе.
          Одновременно балканские государства и элиты национальных меньшинств декларируют готовность сотрудничать с ЕС в вопросах урегулирования своих отношений и споров, ибо для них личные материальные выгоды от европейской интеграции и перспектива заседать в европарламенте представляются более привлекательными, чем борьба между собой.
          Исключением являются албанцы Косово. Как бы не развивалась ситуация в этом Крае, очевидно, надо исходить из того, что сербско-албанские противоречия разрешатся не в ближайшем будущем. Причем зацикливаться на определении их первопричин нет практического смысла.
          На современном этапе основная проблема заключается в статусе Косово и организации гражданской жизни на территории.
          В этом плане могут быть или могли быть различные варианты подходов к данному вопросу.
          Если же говорить непосредственно о проблеме Косово, то этот Край стал очагом албанского радикального национализма, который, собственно говоря, и мешает разрешить указанную проблему. Более того, албано-косовары подогревают албанских сепаратистов в Македонии, на юге Сербии, а также в Черногории и других странах.
          Дело не только в стремлении албанцев добиться равного или более высокого статуса в странах проживания, а в их стремлениях даже не столько к объединению всех албанцев, а в существующей оппозиции по отношению ко всем другим балканским народам и в желании любыми путями (в том числе криминальными) добиться исторического реванша на Балканах.
          Для ряда националистических лидеров албанской общины Косово фактическая независимость этого Края дает возможность реализовать свои личные политические амбиции и материальные интересы.
          Безусловно, “албанский вопрос” не исчерпывается албано-сербскими противоречиями и войной в Косово. Он имеет давнюю историю¹. Следует признать, что к моменту обострения Косовского конфликта проживающие в этом крае албанцы считали себя жертвой геополитических маневров великих держав и национализма балканских соседей, причем особенно Сербии и сербов. Будучи наряду с греками древнейшим народом Балкан, албанское население Югославии остро переживало свое маргинальное положение. Со времени распада Османской империи им пришлось испытать не только бедствия двух балканских и двух мировых войн, но и репатриации, репрессий и в целом пренебрежительное отношение окружающей славянской и православной среды.
          Западные государства, выбирая пути разрешения косовской проблемы, не просто проигнорировали глубину сербско-албанского противостояния, а ради достижения своих целей – разгрома режима Милошевича (как они считали, последнего очага коммунизма на Балканах) – сделали албанцев своим орудием. В свою очередь поддержка Запада создала у албанского населения Косово иллюзию, что настал их час, если не возрождения, то исторического реванша.
          Российская сторона, будучи участником миротворческого процесса в бывшей Югославии и членом контактной группы по урегулированию конфликта в Косово, если не официальной, то фактической позицией дала повод для западных государств и албано-косоваров рассматривать ее как союзника сербов. То есть, как бы выступить в противовес Западу. Со своей стороны, официальный Белград, преследуя свои цели, прилагал усилия максимиализировать такое впечатление, умело используя идеализацию общественным мнением России русско-сербских отношений.
          Официальная Москва, обремененная общественным мнением и находясь под давлением некоторых военных элит, склонялась к поддержке режима Милошевича, хотя бы ради приверженности принципу сохранения целостности государства и поддержания какого-то баланса геополитических отношений в поле конфликта. Избранная и в чем-то навязанная обстоятельствами линия поведения России – равноудаленная от сторон конфликта – свела к минимуму ее миротворческую роль в Косовском конфликте.
          Необходимо констатировать и тот факт, что миротворческая операция в Косово осуществлялась в условиях дефицита доверия к России всех участников конфликта. России не доверяли албанцы, а сербы-косовары от русских миротворцев ожидали большего. И одновременно западные и российские военные под влиянием стереотипов “холодной войны” не доверяли друг другу.
          В то же время было заметно, что западные миротворцы с предубеждением относились к сербам, видя в них единственную причину конфликта. Вы- шло так, что вопреки резолюции Совета Безопасности ООН № 1244, гарантирующей в том числе и Белграду поддержку и защиту сербов и сохранение целостности Югославии, государства Запада фактически встали на сторону албанцев Косово, то есть тем самым способствовали выводу Края из-под юрисдикции Белграда. Создавалось впечатление, что первоначально западные государства предполагали “умиротворить” сербов и защитить албанское большинство Косово, а затем уже заняться организацией жизни в Косово, но вне Сербии и без какого-либо ее участия. России не удалось противостоять политике Запада, и она, выведя своих миротворцев, ушла из миротворческого процесса.
          При этом албанцы и их вооруженные, в том числе криминальные, группировки стали оказывать на сербов жесткое психологическое и физическое давление. И все же албанской общине Косово не удалось реализовать те преимущества, которые она приобрела во время военных действий западной коалиции против сербской армии. Напротив, слабая экономика, безработица и криминализация жизни в Косово препятствовали формированию гражданских отношений как между самими албанцами, так и последних с косовскими сербами. В свою очередь миротворцы не смогли за всего годы своего мандата существенно изменить ситуацию.
          Как представляется, отсутствие хотя бы минимального присутствия Белграда в Косово и исключение его из переговорного процесса завело проблему Косово в тупик. Формально Край, по-прежнему оставаясь в составе союзного государства Сербии и Черногории, фактически по всем показателям был вне его, а управление под началом ООН закрепляло этот статус.
          При опеке ООН в Косово были проведены выборы. В Крае появились собственные президент, правительство и парламент, полиция и какие-то вооруженные силы, которые представляют и защищают исключительно албанские интересы.
          Очевидно, что и для сербов и для косовских албанцев при определении будущего легитимного статуса Косово по-прежнему значение имеет символ этой территории в системе их национальных координат. Для той и другой стороны конфликта Косово есть неотъемлемая часть их национальной истории – тех жертв, которые они перенесли, защищая (отвоевывая) эту территорию. Однако создается впечатление, что сербы уже не надеются реально увидеть Косово в составе Сербии. Косвенным подтверждением этого может быть спокойная реакция Белграда на отделение Черногории от Сербии и восстановлении её исторической независимости.
          Вполне очевидно, что албанцы тем более не хотят жить с сербами в государстве Сербия. Вопрос только в том, как долго они согласятся хотя бы формально находиться в государстве Сербия или/и жить без официального статуса под управлением внешних сил. Очевидно, и сербам не хотелось бы теперь жить с албанцами. Исключением можно было бы считать лишь тех сербов, которым некуда деваться, как только вернуться в Косово.
          В свою очередь внешним силам в лице западных государств легче отдать Косово албанцам, но как это сделать и когда? Россия не согласна с этим.
          Но как сделать так, чтобы сербы могли нормально жить в Косово?
          Подход Москвы к вопросу будущего Косово в большей степени мотивируется теми проблемами, которые она имеет с рядом субъектов Федерации и государств СНГ. Россию пугает прецедент придания автономии статуса независимого государства. Но вряд ли здесь могут быть параллели с современной Россией или СССР. При обсуждении статуса Косово можно было бы, хотя бы в тактическом плане, поставить вопрос о ряде автономий государств СНГ, население которых желает войти в состав России.
          Следует вспомнить, что югославянское государство создали великие державы. В свое время великие державы, не особенно утруждая себя историческими изысканиями и не сомневаясь, что народы подчиняться их решению, дали согласие на вхождение Косова целиком в состав Сербии. Модель же самого югославянского союза оказалась исторически нежизнеспособной, как, собственно говоря, и другие славянские модели объединения. А албанцы с самого момента вхождения в Сербию и Югославию своим поведением демонстрировали полное неприятие сожительства с сербами в одном государстве. Кризис югославской государственности как таковой и перестройка международной системы стали причиной распада СФРЮ. И в этот раз великие державы способствовали уже ликвидации созданного ими же когда-то государства.
          Решение Совета Безопасности ООН о начале переговоров по поводу статуса Косово дает повод напомнить, что в свое время северные государства Европы предлагали различные варианты урегулирования албано-сербского конфликта в Косово, в частности, речь шла и о статусе Края в составе Югославии (или Сербии), и вне ее.
          При всем сочувствии к сербам и понимании сложности вопроса с точки зрения миротворческого процесса, международного права и региональной геополитики вряд ли в настоящее время возможен вариант возвращения Косово в состав Сербии или в состав федеративного государства Сербии. Руководство Сербии занимает противоречивую позицию. Это объясняется тем, что оно не может “управлять албанским большинством Косово и не собирается вмешиваться в экономическую и политическую жизнь Края и даже будущую международную деятельность”².
          А с другой стороны Сербия не может согласиться с процессом дальнейшей трансформации её государственности и продолжения внешнего насилия над нацией, а также тем, что албанское большинство терроризирует и изгоняет сербов, разрушает церкви и монастыри и нарушает Устав ООН и резолюцию 1244 СБ ООН. Очевидно, поэтому Белград настаивает, чтобы албано-косоварам не давали возможности образовать свое государство.
          Можно поставить такой вопрос: готова ли албанская община к созданию собственного нормального государства?
          По мнению противников независимости Косово в других государствах, в том числе и России, это стало бы прецедентом, которое быстро распространилось бы по Европе и миру. В частности, прогнозируется окончательный распад Кипра или Македонии и т.д. Но вряд ли в среднесрочной перспективе в принципе можно остановить процесс возникновения новых государств. По крайней мере, каждое десятилетие нам презентуется новый прецедент, причем не один. Основная проблема же в том, как эта суверенизация происходит и каковы последствия, а также насколько и каким способом минимизировать негативные последствия.
          Решая вопрос о будущем статусе Косово, необходимо иметь в виду, что Край не является собственностью албанцев. Оптимальным был бы предложенный в свое время вариант раздела Косово на сербский и албанские сектора с вхождением сербских территорий в состав Сербии, албанским секторам Косово следует придать отложенный статус под управлением ООН. Но без сохранения настоящего топонима.
          В этом случае все стороны конфликта – Сербия, сербы и албанцы получили бы желаемое, пусть и не в полном объеме. Одновременно все стороны исторического конфликта должны  готовить себя к компромиссу во имя мира и спокойствия двух народов и региона в целом.
          Албанским элитам следовало бы оценивать свое будущее не с позиций реванша по отношению к прошлому и сербам, а с точки зрения того, как доказать себе и международному сообществу свою способность создать нормальные гражданские отношения внутри албанской общины и поддерживать нормальные отношения с сербами и Сербией. В то же время необходимо исключить любые ирредентистские устремления албанских общин в бывших югославских республиках. Прежде всего это касается Македонии, где албанцы составляют 25–30% населения.
          Очевидно, что необходимо более активно подключать к обсуждению будущего Косово другие балканские государства. В свою очередь и у России при обсуждении любого варианта решения косовской проблемы есть повод напомнить о себе как о державе традиционно присутствующей на Балканах.
          Если же ООН не проявит готовности реализовать вариант раздела Края, то вариант придания всему Косово отложенного статуса мог бы быть использован для демилитаризации и декриминализации Косово, формирования основ гражданской культуры и защиты прав человека. В этом случае ООН продолжила бы осуществлять координацию процесса гражданского строительства, соблюдения прав человека, восстановления образовательных, промышленных, социальных секторов в различных частях Края. Период международной опеки позволит жителям Косово подготовить себя к управлению своими собственными делами и к развитию взаимовыгодных экономических, политических и юридических отношений с Сербией.
          Если на отдаленную перспективу рассматривать возможность создания албанцами своего независимого государства, но только на части нынешнего Косово, в этом случае должны быть соблюдены интересы как Сербии и сербов, так и других национальностей Косово. Фактически аналогичный вариант предлагала Сербия в канун переговоров о будущем статусе Косово. Министр иностранных дел В.Драшкович предположил возможность создания самоуправляющихся этнических анклавов или общин в Косово. При этом сербская сторона считает, что Косово не должно отделяться от Сербии. Но что это будет за Косово или сербское, или сербо-албанское государство.
          Вариант раздела, безусловно, предполагает проведение двусторонних переговоров под международным патронажем по вопросу об установлении новых государственных границ по договоренности сторон и в соответствии с нормами международного права. Вариант раздела должен предполагать присоединение сербских территорий Косово к Сербии, а албанских (если на то будет желание) через какое-то время к Албании. И в данном случае удовлетворяется историческое желание албанцев обрести независимость.
          Можно сослаться на уточнение исследователей, которые считают, что вопрос о национальном самоопределении имеет два аспекта.
          Один касается культурной самореализации и самоидентификации личности – ее естественного права быть самой собой и вести привычный образ жизни³.
          Другой относится к перераспределению власти в государстве или регионе.
          Перераспределение власти в Косово началось еще в пространстве СФРЮ, когда албанские элиты продиктовали свою волю Белграду и мобилизовали население на борьбу. С точки зрения албанского населения их движение за право на культурную самореализацию было справедливо, и таковой оно являлось, когда власти Белграда пошли на силовое решение проблемы Края. Но албанским элитам, конечно, хотелось большего.
          В целом же очевидно, что проблема самоопределения народов сама по себе не решается. Претендующие на более высокий политический статус народы, этнические группы не соглашаются с любой интерпретацией, которая не соответствует их собственному представлению о справедливости, праве на самоопределение и их ожиданиям. Они всегда могут утверждать, что с ними поступили несправедливо, когда определяли границы, или вообще не интересовались их мнением. С таким чувством, собственно говоря, и жили албанцы Косово в Сербии. Автономия их удовлетворяла постольку поскольку.
          С другой стороны, принятие решения по вопросу самоопределения носит политический характер, который не всегда можно назвать объективным или совпадающим с идентификацией самоопределяющейся группы населения. Не говоря уже о том, что в мире существуют самые различные группы населения (народы?), идентификация которых вызывает затруднение у соответствующих специалистов, но само население вполне может устраивать собственная самоидентификация по отношению к государству и его титулу.
          При этом любое выделение из существующего государства – это нанесение ему ущерба, если это происходит без учета интересов его населения. Поэтому нельзя допускать выход с территорией, определенной административными границами данного государства, ибо они формировались в условиях единого политического пространства и учитывали, так или иначе, интересы всех этнических групп населения. В противном случае в новом государстве представители этнического большинства становятся этническим меньшинством по отношению к “самоопределяющемуся народу”. И все начинается по-новому.
          Таким образом, всегда необходимо искать нетрадиционные и разнообразные политические, административные и правовые средства урегулирования споров и конфликтов и реализации прав на самоопределение. Потребуются новые идеи и дополнительные инициативы, рассчитанные на долгосрочное решение.
          Как представляется, присоединение сербских территорий Косово к Сербии и придания отложенного статуса албанским территориям было бы как признанием сложившихся реалий, так и компромиссом сторон.
 
 

           ¹ Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. М.: Вече, 2000.
           ² Интервью министра иностранных дел Сербии и Черногории Вука Драшковича // Независимая газета. 2005. 30 ноября.
           ³ Задохин А.Г. Некоторые аспекты развития культурных общностей в политических системах // Русские Молдовы: история, язык, культура. Кишинев, 1994. С. 15–17.