Мне дали путевку в Коктебель – это прекраснейшее место в Крыму, у горы Кара-Даг, расположенное между Судаком и Феодосией.

        Я впервые у Черного моря. Август – курортный сезон, много отдыхающих, которые живут своей жизнью, а местное население – своей жизнью, со своими проблемами, радостями и воспоминаниями.

        Я же ходила по берегу моря от Тихой бухты до Кара-Дага, влюбленная в красоту природы и в море. Без устали смотрела в даль моря, и оно казалось бесконечным, одушевленным существом, мудрым, щедрым, величавым и непредсказуемым. А над ним летали белоснежные чайки. Чайки и море – вот что поглощало мои мысли и чувства. Хотелось быть одной в этом загадочном окружении.

        Так прошла первая неделя отдыха. Но однажды в тихий летний вечер, когда только начинали спускаться сумерки, я шла своей проторенной дорожкой к Kapa-Дaгy и у его подножья увидела огонек. Кто-то жег костер. Когда я подошла поближе, костер уже угасал, и только светились угли от сгоревших поленьев.

        Над костром стоял металлический треножник, на котором был подвешен котелок. Слышалось урчание кипящей воды, и даже до меня доносился запах ухи.

        У костра, раздетые до пояса, сидели трое мужчин. Один из них, помешивая большим черпаком содержимое, причмокивал, несколько раз повторяя: “Поспела, родимая. Ох, и вкусная юшка”. Он сидел ко мне спиной, и я не могла видеть его лица. Двое сняли котелок, замелькали бутылка, стаканы, деревянные ложки. От круглой буханки отрезались большие ломти хлеба. Начался пир. Я стояла в сторонке и молча наблюдала эту картину.

        И вдруг у берега закружила стайка чаек.

        – Смотрите, чайки к берегу подлетели и кричат: к шторму на море, – сказал самый молодой мужчина

        – Чайка – птица удивительная. Это не просто птицы, в них поселяются души погибших моряков, – услышала я голос человека, стоявшего ко мне спиной.

        Меня поразила эта фраза. Я подошла поближе к говорившему. Поздоровалась.

        – Уха заманила? – спросил самый старший из компании. -Присаживайтесь!

        – Нет, не уха. Я о чайках услышала. Расскажите, пожалуйста.

        – Ну, что ж, дохлебаем уху, если наберетесь терпения, расскажу о чайках. Видать – приезжая?

        –   Из Москвы.

        Мужчины с аппетитом ели уху. Пропустили по две стопочки. Думала, захмелеют. Нет, ни чуточки.

        Ложки уже скребли днище котелка, а кости рыбные выплевывались прямо на гальку.

        – Спасибочки, – облизав ложки и сунув их в карман, двое мужчин удалялись, поглядывая на меня.

        – Ну, что, ждете? – обратился ко мне оставшийся. – Терпеливая... А расскажу я Вам старую и, на первый взгляд, неправдоподобную историю.

        Он взглянул на затухавшие угли и сел к ним спиной. Я тоже присела на освободившийся камень.

        Это произошло незадолго до Отечественной войны. Было мне лет... пятнадцать. Жили мы с левой стороны Кара-Дага. Мои старики приехали сюда отдыхать с Урала, да море отца заманило, так и остались здесь.

        Соседями в ту пору была одна татарская семья. Он – сухопарый, молчаливый человек – и жена, говорили, больная чахоткой, маленькая плаксивая женщина. Как они жили, что делали – мы не интересовались. Не говорят – не надо.

        Но вот появилась у них девочка-красавица лет тринадцати. Белокурая, с золотистым отливом коса ниже пояса, голубые глаза, белолицая. Видно, из далеких мест. Думаете, выдумываю?! Нет, вот-те крест, – и он по-русски три раза покрестился.

        Я издали любовался ею и думал: откуда она взялась? Но по-прежнему: ни они к нам, ни мы к ним. Проходили мимо, здоровались и молчком.

        Прошло года три, женщина умерла. Теперь девица стала ходить на рынок, и тоже молчком.

        Прошло так еще около года. Однажды заходит девушка, глаза, распухшие от слез, просит помочь похоронить тятеньку. Удивились: какой он ей “тятенька”? Помогли. Она одна осталась. Никого около нее не видно было.

        А был в поселке обычай: по окончании сезона рыбной ловли, когда рыбаки колхоза возвращались на берег, всем поселком выходить их встречать. Смотрю: и девица пришла. Стоит в сторонке. Вот, думаю, удобный случай познакомиться. Только хотел подойти, а тут к ней подходит моряк.

        – Не меня ли ждешь, красавица? – слышу прозвучал густой баритон.

        Вздрогнула она, обернулась. Перед ней стоял широкоплечий молодой мужчина с большими карими глазами и улыбался. Она пристально посмотрела на него, помолчала.

        – А, может, и тебя, – ответила красавица.

        – Так вот он я. Бери, не бойся – не пожалеешь. – Его большая сильная рука мягко легла на ее плечо. Она не сняла ее и опять стоит молча. – Как звать тебя?

        – Елена, – несмело ответила девица.

        – А я Иван, Иванушка, – как-то тепло добавил он. – Аленушка и Иванушка – как в сказке. Пошли, Аленушка?

        – Куда? – удивилась она.

        – Куда поведешь, туда и пойду за тобой, хоть на край света. Теперь я от тебя не отстану до конца жизни.

        Она пошла, он за ней. И, слышу, он говорит:

        – Не поверишь. Я на Балтике служил, все хорошо было, в загранку плавали, и вдруг, ни с того ни с сего, потянуло меня на Черное море. Даже на тральщик пошел служить. Тянуло что-то. Может, чувствовал, что тебя встречу. Ты здешняя?

        – Нет, я с Архангельска. Знаешь такой город?

        – Как не знать!

        Она как-то с удивлением посмотрела на него.

        – Правда? А мой отец служил там на флоте и подружился с моряком-черноморцем, И когда он очень тяжело заболел, меня отправил сюда, к своему другу. Но вот и он умер. Я осталась одна.

        Так соединились Елена и Иванушка.

        Шло время. Аленушка теперь вместе с другими женами встречала своего мужа с моря. От него так же пахло рыбой, так же на нее смотрели добрые карие его глаза. Печально было одно: не было детей.

        Рассказчик помолчал. Молчала и я. О чем он думал? И заговорил, помолчав.

        Потом началась война. Тральщики уходили в море, но часто кто-то не возвращался. Появились в поселке вдовы. Не встретила однажды своего мужа и Аленушка. Но не поверила, что нет его. Она каждый день ходила к причалу и долго-долго смотрела вдаль. Ждала, ждала с утра до вечера. Возвращалась домой одинокая, усталая.

        Глаза ее потухли, плечи опустились. Шла, ничего не замечая. Не видела, что ее сопровождает большая белая птица, чайка. Птица настойчиво что-то курлыкала, желая обратить на себя внимание. Однажды, когда Аленушка подходила к дому, ей послышался голос мужа. Подняла голову – увидела белую птицу-чайку. Протянула к ней руку. Птица клювом коснулась ее пальчиков и улетела.

        – Я узнала тебя, Иванушка, – кричала она вслед улетевшей птице. Слезы наполнили ее глаза.

        Она по-прежнему ходила каждый день к морю, и каждый вечер ее с моря провожала белая птица. Аленушка говорила с ней, рассказывала, как она скучает по Иванушке.

        Соседи стали говорить: “Тронулась, бедная”. Ей стали приносить еду, но она оставалась не съеденной. Обезумевшая, Аленушка ходила на свидание с птицей. Наступили холода. Но она продолжала ходить к морю. Ее ждала большая белая птица.

        Наступила зима. Соседи неделю не видели вдову. Забеспокоились: жива ли? Решили навестить. Дверь в домике была не заперта. Она лежала на кровати одетая. Глаза были открыты, на лице застыла улыбка. Собрались хоронить и тут увидели, что в ногах ее лежала большая белая птица. И она была мертвая.

        – Фу, падаль! – с этими словами птицу выбросили на помойку.

        Эх, люди-люди, не подумали, что их нужно было похоронить вместе. Грустная история.

        Рассказчик умолк. Было около полуночи. Он, захватив треножник, молча ушел. А я долго сидела. Странное чувство охватило меня. Сколько в рассказе правды, сколько вымысла? Или все это легенда, придуманная людьми? Кто знает...

        Я не могла сдвинуться с места. Вспомнилась фраза: “души не умирают”. Может, душа Иванушки переселилась в белую птицу? Кто на это ответит? Никто.

        Я медленно пошла в Коктебель. Берег опустел, все спали. Не спало лишь море. Усилилось его могучее дыхание. Наверное, будет шторм.