Статьи
Обозреватель - Observer
 

СЕМЬ УГРОЗ РОСПУСКА ДУМЫ
(1994–2005 гг.)
 

С.Обухов,
кандидат экономических наук


          В условиях общественной трансформации, которую переживает Россия последние два десятилетия, пожалуй, ни одна из структур высшей государственной власти не вызывала столь различные, а часто диаметрально противоположные мнения о себе, как представительные, законодательные органы.
          Столетний юбилей созыва Первой Государственной Думы вновь всколыхнул интерес к парламентаризму, оживил споры о жизнеспособности и перспективности этого института в российских условиях. И хотя на официальном уровне можно услышать заключения о том, что “нам удалось преодолеть синдром недоверия к парламентаризму”1, социологические данные не столь оптимистичны: относительное большинство граждан (35%) заявили, что “в современной России без парламента можно обойтись”2.
          Конституция 1993 г. наделила президента правом досрочного прекращения полномочий Государственной Думы, увязав это с процедурами вотума  доверия или недоверия правительству и согласия на назначение председателя правительства. Вместе с тем развитие политической борьбы в 1993–2005 гг. вносило в повестку общественных дискуссий проблему роспуска Государственной Думы не только по конституционно-правовым основаниям.
          Не только насильственный роспуск Съезда и Верховного Совета в сентябре-октябре 1993 г., но и кампания по выборам в парламент при фактическом отсутствии Конституции и легитимных оснований для его функционирования (октябрь-декабрь 1993 г.) не могли не повлиять на восприятие населением института парламентаризма. И в послеоктябрьские дни 1993 г., и даже после начала работы Госдумы и Совета Федерации шла активная дискуссия о том, есть ли у парламента перспективы в России?
          Для одних, включая Председателя первой Госдумы И.П.Рыбкина, весьма животрепещущим был вопрос: возможен ли вообще парламентаризм на российской почве?
          У других имелся и давно категоричный ответ, причем в иной плоскости: “Он не для нас... наиболее подходящим для России считаю вариант беспарламентской демократии”3.
          Для третьих, как показал референдум по проекту социалистической Конституции РСФСР, неоспоримой оставалась ценность народовластия в форме Советов.
          В ноябре 1993 г. Институтом социологии парламентаризма Н.Бетанели был проведен опрос.
          Вопрос был сформулирован так: Не имеет ли смысл “год – два обойтись без парламента”?
          Спустя месяц после октябрьского расстрела Верховного Совета, согласие выразили только 30% россиян. Тогда как 39 – отвергли такую возможность, а еще 31% предпочел отмолчаться, что в условиях тех дней вполне можно было квалифицировать как скрытое несогласие4.
          В референдуме и выборах депутатов Государственной Думы РФ 12 декабря 1993 г. по официальным, хотя и до сих пор оспариваемым в научной литературе данным, приняли участие 54,8% избирателей.
          Этот показатель можно интерпретировать как общественную базу легитимности новых представительных органов власти в постоктябрьской Российской Федерации.
          В целом же за анализируемый период деятельности Государственной Думы (с 1994 по 2005 г.) можно выделить 18 случаев, когда возникала потенциальная возможность досрочного прекращения её деятельности. Причем в 7 из них вероятность такого развития политического процесса можно оценить как высокую, в трех случаях как среднюю, а в 8 – как минимальную.
          К “формально-угрожающим” роспуском Думы событиям следует, в частности, отнести:

  • первую попытку вынесения вотума недоверия правительству В.С.Черномырдина (октябрь 1994 г.);
  • голосование по кандидатуре В.С.Черномырдина, представленного президентом на пост Председателя Правительства (август 1996 г.) сразу после победы Б.Н.Ельцина на выборах главы государства;
  • голосования по кандидатурам С.В.Степашина и В.В.Путина, представленных президентом на пост Председателя Правительства (соответственно, май и август 1999 г.), после неудачи процедуры отрешения Б.Н.Ельцина от должности и др.
          Реальная возможность досрочного роспуска президентом нижней палаты возникала, по нашим оценкам, 7 раз. Поэтому анализ отношения общественного мнения к возможности остаться без парламента в эти критические периоды позволяет понять, каким образом национальный менталитет пережил такую ценностную трансформацию: от решительного несогласия с тезисом на какое-то время “обойтись без парламента” (1993 г.) до принятия мнения о ненужности этого политического института (2005 г.).
          Первая зримая угроза досрочного  прекращения полномочий Госдумы возникла в связи с объявлением вотума недоверия правительству Черномырдина в июне-июле 1995 г*.
          Дума 21 июня 1995 г. первый и последний раз за свою историю вынесла вотум недоверия правительству, с которым не согласился президент. Во втором случае, как требует конституционно прописанная процедура, голосование 1 июля 1995 г., которое должно было повлечь либо отставку кабинета, либо роспуск Думы, по постановлению о вотуме недоверия правительству не набрало необходимого количества голосов.
          Столкновение Думы и правительства вызывало значительный интерес.
          По данным опроса жителей Москвы и Санкт-Петербурга, проведенного Независимой аналитической службой, только пятая часть москвичей и петербуржцев не были осведомлены о коллизии, которая могла завершиться прекращением деятельности одного из властных институтов.
          Половина тех, кто знал о предстоящем решающем  голосовании в Думе, считала, что большинство депутатов выскажутся за доверие правительству, а 31% были уверены в обратном5.
          Августовское исследование 1995 г., проведенное РНИСиНП после двукратной постановки вопроса о недоверии правительству,  показало противоречивое отношение граждан к парламентскому институту.
          С одной стороны, 73,1% граждан заявляли, что “демократические процедуры – выборы, парламент, свобода печати – пустая видимость. Все равно нами управляют те, у кого больше богатства и власти” (противоположного мнения придерживалось 13,3%).
          С другой – только 18,1% опрошенных соглашались на приостановление деятельности парламента “на переходный период”, тогда как 50,5 – были против.
          Особенно поражало, высокая степень поддержки идеи приостановления деятельности парламента была среди избирателей партий, идентифицирующих себя как демократические6.
          Как видно, объявляя новый российский парламентаризм в числе других демократических институтов видимостью, все-таки абсолютное большинство граждан выступали за его сохранение, даже в таком ущербном виде.
          Вторая реальная угроза роспуска Государственной Думы, причем по основаниям, лежащим вне конституционного поля, возникла в марте 1996 г.
          Тогда фракция КПРФ и союзники сумели привлечь на свою сторону депутатов от ЛДПР и провести постановление “Об углублении интеграции народов, объединившихся в Союз ССР, и отмене постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. “О денонсации Договора об образовании СССР”7.
          В Администрации президента тщательно отслеживали прохождение в парламенте инициативы оппозиции о денонсации Беловежских соглашений, рассчитывая обернуть это решение против “коммунистической” Думы. Сам президент Б.Н.Ельцин начал антипарламентскую кампанию, внушая общественности, что тем самым предпринята “попытка ликвидировать нашу государственность”, поставить “под сомнение легитимность государственных органов, в том числе ныне действующей Государственной Думы”8. В итоге, по признанию помощников Б.Н.Ельцина, эта антидумская кампания в СМИ стала “самой эффективной из числа когда-либо организованных Кремлем”9.
          В литературе довольно подробно описана попытка Б.Н.Ельцина и его силового окружения, используя в качестве повода постановление Думы о денонсации Беловежских соглашений, распустить ее и перенести президентские выборы.
          “Президент был сильно рассержен и решил, что Думу надо распустить, компартию закрыть и так далее, – заявлял позднее Г.В.Сатаров, в то время помощник президента. – Конституционных оснований к тому не было... В конце концов он передумал”10.
          Но хотя в 1996 г. Б.Н.Ельцин “отказался от своей последней за десятилетнее правление попытки силовых действий по отношению к законодательной власти”9, это имело для него определенные последствия в общественном мнении.
          Апрельское исследование 1996 г., проведенное РНИСиНП  и выяснявшее влияние на электорат ключевых политических поры, показало: события вокруг постановления Думы о пересмотре Беловежских соглашений, по мнению 20,6% избирателей, повлияло в пользу лидера оппозиции Г.А.Зюганова, а с точки зрения 15,0 – в пользу Б.Н.Ельцина6.
          Попытка нелегитимного роспуска Госдумы в марте 1996 г. осталась без подробного анализа с точки зрения общественного восприятия, так как это событие приходилось на разгар президентской кампании и противостояния Ельцин–Зюганов. А в рамках доминировавшей тогда тенденции не выпячивать фактов и общественных реакций, неблагоприятных для Б.Н.Ельцина, эта “невыигрышная” для власти тема осталась в тени исследовательского внимания.
          СМИ во время президентской кампании распространяли, например, такие данные опроса россиян, проведенного ВЦИОМ 22–27 марта 1996 г., по общенациональной выборке, представляющей взрослое население страны.
          Решение Государственной Думы о денонсации Беловежских соглашений  “безусловно, положительно” и “скорее положительно” оценивали 30% россиян, а “безусловно, отрицательно” – 19.
          При этом затруднились ответить 30% респондентов.
          На вопрос: “Поддержали бы Вы решение о переносе президентских выборов  из-за принятия Думой постановления об отмене Беловежских соглашений?” – 9% опрошенных ответили утвердительно,  не поддержали бы – 55.
          Заявили:  “Меня это не интересует” – 13 и затруднились ответить  23%**.
          Как видно, планировавшееся в Кремле решение о переносе президентских выборов и роспуске Госдумы, по крайней мере, в части отмены выборов, не имело сколь-либо значимой базы общественной поддержки.
          В месте с тем проблема возможного роспуска оппозиционной Б.Н.Ельцину Государственной Думы не уходила из сферы внимания аналитических структур, работавших с Администрацией президента.
          В 1997 г. возникла третья “внештатная” политическая ситуация, способная остро поставить вопрос о досрочном прекращении полномочий Думы.
          Тогда три оппозиционных депутатских объединения (КПРФ, Аграрная депутатская группа и группа “Народовластие”) поставили в сентябре 1997 г. вопрос о вотуме недоверия правительству В.С.Черномырдина.
          Следует отметить, что до попытки вынесения вотума недоверия мониторинг проблемы общественной поддержки сценария досрочного роспуска парламента активно велся, например, Фондом “Общественное мнение” (ФОМ). Данные его исследований 
1997 г. указывали на неприемлемость для массового восприятия роспуска президентом оппозиционной Госдумы. 
          Так, по сравнению с маем 1997 г. к концу сентября существенно уменьшилась (с 34 до 25%) доля тех, кто хотел бы роспуска Думы. Соответственно, увеличилась (с 45 до 52) и доля, не одобряющих такой ход событий.
          Исследования ФОМ 1997 г. свидетельствовали: общество, измученное встряской и мобилизацией 1996 г., хотело снижения накала политического противоборства “партии власти” и оппозиции.
          Отражением  этого в массовом сознании стало уменьшение по сравнению с маем (с 46 до 38%) удельного вес тех, кто хотел, чтобы Дума объявила о недоверии правительству.
          Больше россиян стали считать, что Думе не следует идти на конфронтацию с правительством (29% – в мае, 39 – в конце сентября).
          Абсолютное большинство опрошенных в 1997 г. (65%) придерживались мнения, что Дума должна быть нацелена на конструктивную работу с президентом и правительством, искать компромиссы.
          Мнение, что Думе следует жестко стоять на своих позициях даже ценой обострения отношений с исполнительной властью – высказывалось в три раза реже (21%)11.
          Проведенное в связи с постановкой на голосование (октябрь 1997 г.), инициативы КПРФ и ее союзников исследование ФОМ общественного восприятия гипотетической острой фазы конфликта: дилеммы распускать Думу или отправлять в отставку правительство – показало, что россияне с небольшим преимуществом выступали за сохранение Думы. За роспуск высказывалось меньшинство – 30% граждан12.
          Острое столкновение парламента и исполнительной власти было предотвращено после личного обращения президента Б.Н.Ельцина к оппозиции через спикера-коммуниста Г.Н.Селезнева. Как показывали исследования, мало того что граждане выражали большее желание пожертвовать правительством, чем Думой, и вероятный расклад голосов в гипотетическом новом парламенте был ничуть не лучше, чем в действовавшем.
          Сравнение с данными декабрьского опроса ФОМ 1995 г. свидетельствовало о том, что, если новые выборы в Думу все же состоялись бы в октябре 1997 г., то ее состав мало изменился бы.
          Сохранили или несколько увеличили бы свой электорат КПРФ (21 против 19% в опросе конца 1995 г.), “Яблоко” (10 и 7, соответственно), “Наш дом – Россия” (8% тогда и теперь), “Женщины России” (5 и 4%). Существенно уменьшился бы электорат ЛДПР (2% против 8), а “Демократический выбор России” набрал бы 2% (против 4-х в опросе 1995 г.).
          Из новых партий и движений Народно-республиканскую партию, возглавляемую А.Лебедем, были бы готовы подержать на выборах 7% россиян, а движение Л.Рохлина “В поддержку армии” – 113. 
          Естественно, все эти данные стимулировали Б.Ельцина к поиску компромисса с оппозиционным парламентом. Но в общественном мнении отношения Думы и Президента воспринимались исключительно как конфликтные (62% мнений)13.
          В 1998 г. во взаимоотношениях президента и парламента были два критических периода, когда развитие политического процесса грозило дестабилизацией общественно-политической ситуации.
          Это было связано с трехкратным внесением Б.Н.Ельциным в Думу на согласование кандидатуры С.В.Кириенко на пост Председателя Правительства (апрель 1998 г.) и двукратным (август–сентябрь того же года), внесением кандидатуры В.С.Черномырдина, который стал и.о. премьер-министра после отставки С.В.Кириенко, признанного ответственным за августовский дефолт.
          Мониторинг ФОМ в связи с думско-правительственным кризисом апреля 1998 г. выявил довольно противоречивую реакцию общественного сознания на “продавливание” президентом Б.Н.Ельциным через Думу кандидатуры С.В.Кириенко и возможность ее роспуска в случае непринятия президентской кандидатуры.
          Например, выяснилось, что примерно 16% электората поразило “раздвоение личности”: столь значительная часть наших сограждан, выступивших за утверждение С.Кириенко, вместе с тем одобряли двукратное отклонение его кандидатуры депутатским корпусом. Аналитический разбор возможных версий такого поведения значительной части избирательского корпуса привел аналитиков ФОМ к выводу: иррациональная позиция избирателей “обусловлена по преимуществу желанием немного попортить кровь инициатору всей этой истории – президенту, рефлекторной готовностью поддержать любого, кто перечит власти, независимо от согласия или несогласия с ним”14.
          Правильно говоря об источниках иррациональной позиции избирателей, исследователи ФОМ, тем не менее, не объясняли, из-за чего возникало желание “попортить кровь” президенту. А оно явно проистекало из фактора негативного общественного консенсуса, сформированного к тому времени вокруг Б.Н.Ельцина.
          Например, феномен негативного консенсуса в отношении Б.Н.Ельцина проявлялся не только в неприятии его попыток получить формально-правовые основания для досрочного прекращения полномочий Думы или продавливания через оппозиционный парламент своих кадровых решений. Тот же ФОМ уже с 1997 г. давал неутешительные ответы на запросы окружения Ельцина о возможности его третьего выдвижения на пост президента.
          Например, две трети опрошенных (65%), по данным середины октября 1997 г., отрицательно восприняли бы известие об участии Б.Ельцина в предвыборной борьбе 2000 г. (в том числе 42% – “безусловно отрицательно”). Положительно отнеслись бы к этому 13% респондентов (причем “безусловно положительно” –  только 6)15.
          После августовского 1998 г. дефолта, когда финансово-хозяйственная система страны колапсировала, президент отправил в отставку отработавшее всего несколько месяцев правительство Кириенко. Исполняющим обязанности премьер-министра был назначен В.С.Черномырдин, возвращению которого в Дом правительства активно противилась оппозиционная Дума.
          Исследование ФОМ в сентябре 1998 г. показывало некоторое преобладание мнений не утверждать кандидатуру В.С.Черномырдина (37 против 35%), что было сопряжено с неизбежным роспуском Думы16.
          Но политический риск роспуска Думы в условиях наивысшей фазы общественного кризиса был явным. Тем более что и население в тот период пребывало во власти страхов и растерянности. Видимо, поэтому, в отличие от “казуса Кириенко”, президент не решился третий раз поставить на голосование в Думе кандидатуру В.С.Черномырдина, а предложил выдвинутого “Яблоком” министра иностранных дел Е.М.Примакова. Дума конституционным большинством утвердила эту кандидатуру. И благодаря этому одна из самых реальных за всю историю парламента угроз его досрочного роспуска не осуществилась.
          Назначение Е.Примакова премьер-министром было воспринято подавляющим большинством россиян позитивно. Главным образом потому, что думско-правительственный кризис завершился компромиссом, и пост главы Правительства получил не В.Черномырдин. Завершение этого кризиса смягчило психологический шок, вызванный другим – финансовым.
          Почти консенсусное утверждение премьер-министром Примакова и формирование фактически коалиционного правительства думского большинства, в которое вошли члены КПРФ, “Яблока”, НДР, на фоне усиления общественного недоверия президенту породило широкую поддержку идеи если и не возвращения к принципам парламентской республики, то серьезного ограничения его полномочий.
          Идея о радикальном их перераспределении между президентом и парламентом в пользу последнего поддерживалась в тот период относительным большинством российских граждан: 42% соглашались, что основная власть должна принадлежать парламенту, и только 32% – президенту.
          При этом конкретные предложения о передаче законодателям функций, связанных с формированием кабинета, комплектованием высших судебных инстанций и особенно – с контролем над использованием вооруженных сил, встречали одобрение абсолютного большинства опрошенных (от 50 до 68 %)17.
          Сходные изменения настроений на примере образа будущего парламента, который бытовал в общественном мнении в конце второй легислатуры, выявил опрос ЦИПКР (март 1999 г.).
          Двойственный, а часто и открыто негативный образ парламента, сформированный трудами подконтрольных исполнительной власти СМИ, накладывал отпечаток на ожидания населения. Например, вновь избранная Дума, как была, так и останется “пустой говорильней и чисто декоративным органом”, за фасадом которого весьма вольготно будет и дальше чувствовать себя реально правящая страной “партия власти” – такое мнение в начале 1999 г. разделяли двое из каждых пяти россиян (табл.1). Его традиционность для бытующих в обществе настроений сохранялась.
          Впрочем, немногим меньшая доля населения (в совокупности до 40%) уже смогла перешагнуть через застарелый скепсис и ожидала от будущего парламента и более решительной оппозиционности Б.Н.Ельцину, и возвращения себе “исконной роли верховной власти в стране”. Все это создавало для Думы и действующих в ней сил серьезный шанс на завоевание если и не полной морально-политической гегемонии, то весомой авторитетности в российском обществе.
          Период деятельности парламента после дефолта 1998 г. и функционирования коалиционного правительства Е.М.Примакова можно с полным основанием охарактеризовать как восстановление её общественной значимости и “обкатку” принципиально иного механизма функционирования политической системы. Формально действовали все прежние правовые акты и процедуры, но фактически президент как главный виновник, в глазах общества, кризиса (август 1998 г.) отошел в сторону и наблюдал за деятельностью и инициативами Думы и правительства Е.М.Примакова.
          Исследования ЦИПКР, проведенные после дефолта и деятельности коалиционного правительства Е.М.Примакова, свидетельствовали: более или менее позитивное отношение к Думе возникло из-за реакции населения на августовский “обвал” 
1998 г. и позитивных надежд, которые вызывало правительство думского большинства. И, что особенно важно, благодаря четкой и почти единодушно осуждающей политику президента реакции большинства депутатов. Во всяком случае, более половины россиян согласились с мнением, что значение Государственной Думы в обществе (а значит, и в их глазах) после событий августа 1998 года заметно выросло.

          Можно утверждать, что оппозиционное думское большинство смогло сдержать накат антипарламентских настроений, которые были инициированы Кремлем еще в 1993 г. и вновь усилились в 1996 г., когда после денонсации Думой Беловежских соглашений (март), Ельцин предпринимал попытки очередного разгона высшего законодательного органа власти. Несмотря на все, уничижающие народное представительство, образы, которые “гуляли” по страницам СМИ, утверждения типа: “Россия проживет без парламента!” – отклик на такого рода внушения оказался весьма неожиданным для тех, кто “ставил на удушение” российского парламентаризма18.
          “Лучше иметь такой несовершенный парламент, чем не иметь вообще никакого”; “Без парламента никак нельзя – страна скатится к диктатуре” – с такой точкой зрения согласились более половины россиян.
          И “если уж говорить о том, что нынешняя Дума никуда не годится, то не вообще, а именно в том виде, что навязал стране президент по своей “танковой” Конституции” образца 1993 г.”. Данное мнение разделяли две пятых опрошенных, при этом утверждая, что парламент у нас должен быть, как на Западе, –  полновластным и влиятельным.
          И только мизерная доля граждан (1 из 16) готова была поддержать “погромные” в отношении Думы поползновения – мол, никакой парламент на Руси в принципе не нужен.
          Вынесение обвинений Государственной Думой президенту Ельцину в рамках процедуры отрешения его от должности породили в стране очередной кризис, который мог завершиться роспуском парламента. Это была шестая остро конфликтная ситуация в его взаимоотношениях с президентом.
          Но закончилась она не досрочным прекращением полномочий Думы и не импичментом, а тем, что Б.Н.Ельцин отправил “в наказание” парламента в отставку популярное правительство думского большинства во главе с Е.М.Примаковым.
          Исследование ФОМ (апрель 1999 г.), когда в Администрации президента просчитывали различные варианты реагирования на процедуру отрешения Б.Н.Ельцина, показало, что на фоне доминирующего равнодушия к судьбе Думы (38% граждан заявляли, что им безразлично любое решение президента относительно судьбы парламента), все же большинство (28) заявляли: роспуск Госдумы и досрочные выборы их огорчат.
          О том, что такое решение их обрадует, говорили 20% в опрошенных. Если эмоциональный фон гипотетического решения о роспуске Думы был более безразличным, то на уровне народного прогноза почти две трети граждан (61%) не соглашались с досрочной отставкой Думы, которая могла последовать на этапе завершения процесса вынесения парламентских обвинений Б.Н.Ельцину (соглашались с такой перспективой лишь 16 %)19.
          Следует отметить, что Государственная Дума в вопросе об импичменте президенту в мае 1999 г. не оправдала народных ожиданий. Сопоставление данных социологических опросов различных служб по поддержке населением пунктов обвинения Б.Н.Ельцина и реальных итогов голосования в Думе подтверждают этот вывод (табл. 2). В общественном мнении страны, как показали опросы ВЦИОМ, ФОМ, ЦИПКР, сформировалось твердое убеждение в его виновности по всем пунктам инкриминированных обвинений.

          Как видно по опросам всех трех центров, практически более двух третей населения России полагали, что  Б.Н.Ельцин виновен в развале армии и оборонной промышленности, а четыре пятых – в развязывании войны в Чечне.
          Два центра из трех показали, что более двух третей граждан считали его ответственным за расстрел парламента в октябре 
1993 г. 
          Виновным в расчленении СССР и проведении государственной политики, направленной на геноцид русского, всех российских народов, называли от 56 до 72% россиян (в зависимости от опроса).
          Естественно, что большинство российских граждан оказались недовольны исходом борьбы вокруг импичмента в Госдуме и поведением части своих избранников.
          О неудовлетворенности результатами голосования депутатов заявили 62% россиян. При этом 17 – были удовлетворены, а 12 – говорили о своем безразличии к проблеме. Примерно в той же пропорции распределились мнения граждан о необходимости досрочной добровольной отставки президента Б.Н.Ельцина в связи с результатами голосования в Думе.
          По пунктам обвинения голосование началось в условиях, когда президент отправил в отставку популярное правительство Е.М.Примакова. И это способствовало радикализации общественных настроений.
          Еще в середине апреля 47% российских граждан полагали, что Дума должна, “исходя из сегодняшних интересов России”, приступить к процедуре импичмента, а 40 – считали, что законодатели не должны этого делать.
          При постановке вопроса об импичменте доля его сторонников увеличилась более чем на треть.
          Таким образом, дестабилизировав политическую ситуацию отставкой правительства, президент оказал существенную “услугу” инициаторам импичмента20.
          Да, думская оппозиция получила в массовом восприятии необходимые политические дивиденды. Но их эффект явно оказался краткосрочным.
          Вместе с тем, решение Б.Н.Ельцина отставить правительство Е.М.Примакова развязало президенту руки в поисках преемника и в значительной степени повлияло на снижение оппозиционного “градуса” в поведении парламента. Ведь до конца легислатуры оставалось чуть более полугода, и лидеры думской оппозиции, видимо, считали, что нет больше необходимости идти на обострение отношений с президентом в его “экспериментах” – с назначением председателями правительства С.В.Степашина, а затем В.В.Путина. Ведь в случае роспуска Думы из-за неутверждения новых премьер-министров выборную кампанию пришлось бы вести в экстремальных условиях, не имея думского ресурса и в более скоротечном варианте.
          Президенту же эта временная отсрочка выборного столкновения была еще более выгодна. Как оказалось, с В.В.Путиным президент “попал в десятку”, предложив обществу преемника, хорошо проявившего себя в условиях общественного шока от взрывов домов в российских городах и начавшего успешно вторую чеченскую войну. Именно вокруг него и удалось собрать очередную думскую ипостась “партии власти” в лице движения “Единство” (“Медведь”).
          Последовавшие, уже при президентстве В.В.Путина, голосования по назначению премьер-министрами М.М.Касьянова и М.Е.Фрадкова, а также инициативы о вотуме недоверия, проходили уже в условиях более благоприятного для “партии власти” соотношения партийно-политических сил. Поэтому теоретическая возможность развития этих парламентских процедур в думско-правительственный кризис, способный спровоцировать роспуск законодательного органа власти, была гораздо ниже в условиях третьей легислатуры (2000–2003 гг.) и вообще минимальной в условиях четвертой (2004–2005 гг.).
          Вместе с тем, в условиях абсолютного доминирования партии власти в лице “Единой России” в Думе 4-го созыва при отсутствии политических угроз парламенту со стороны института президентства возникла другая опасность стабильному функционированию депутатского корпуса. 
          Острая ситуация общественного кризиса в январе-марте 2005 г., когда сотни тысяч граждан вышли на акции протеста против принятого Думой монетизационного закона (ФЗ-122).
          И здесь одним из самых активно продвигаемых политических требований была отставка Госдумы, хотя одновременно выдвигались инициативы отставки президента и его правительства.
          На пике монетизационного общественного кризиса (начало 2005 г.) требование досрочного роспуска Думы разделялось относительным большинством граждан – двое из каждых пяти (37%).
          Категоричных противников роспуска было в два с половиной раза меньше. Хотя осторожную позицию: мол, о досрочном роспуске Думы говорить еще рано – занимал каждый пятый россиянин21.
          В целом, как и в большинстве ранее проведенных исследований (1995–2001 гг.), соотношение сторонников и противников досрочного роспуска парламента было сопоставимым. Но досрочный роспуск парламента – это конституционная процедура.
          На этом фоне аналогичная степень поддержки идей отказа от института парламентаризма вряд ли может быть объяснена только возможным непониманием  необходимости и важности народного представительства.
          Поэтому исследование ФОМ (октябрь 2005 г.) в связи со столетием созыва Первой Государственной Думы показало схожую, но гораздо более угрожающую для эффективного функционирования политической системы ситуацию: относительное большинство современных россиян (35%) заявили, что “в современной России без парламента можно обойтись”22. Но если в условиях кризиса конца 1993 г. такого мнения придерживалось 30% граждан и это мнение было отнюдь не преобладающим, то в условиях видимой общественной стабильности доминирование антипарламентских настроений весьма тревожно.
          Такая ситуация ставит высший законодательный орган страны в крайне уязвимое положение. Спорная легитимность нынешнего российского парламента является “ахиллесовой пятой” всей системы государственной власти, сложившейся после крушения СССР.

Примечания

          1 Морозов О. Российский парламент – демократическое зеркало страны. Выступление на конференции председателей парламентов ПАСЕ (Таллинн 1 июня 2006)  // http://www.annews.ru/modules.php? name=News&file=article&sid=44962
          2 Фонд “Общественное мнение”. Всероссийский опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. (1500 респондентов: дополнительный опрос населения Москвы – 600 респондентов). 15–16 октября 2005 г.  Статистическая погрешность не превышает 3,6%) //  http://bd.fom.ru/report/map/projects/dominant/dom0542/domt0542_3/tb054212
          3 Куранты. 1993. 1 декабря.
          4 Аргументы и факты: 1993. № 45.
          5 ИТАР-ТАСС. 1995. 30 июня.
          6 Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации: социологический анализ. М.: РОССПЭН, 2003. С. 116–117, 147.  (Опрошено 2000 респондентов в 12 территориально-экономических районах страны, а также в г. Москве. Август 1995 г.).
          7 Собрание Законодательства РФ. 1996. №1 3Б. Ст. 1274. С. 3153.
          8 Российская газета. 1996. 19 марта.
          9 Батурин Ю.М., Ильин А.Л., Кадацкий В.Ф. и др. Эпоха Ельцина: Очерки политической истории.  М.: Вагриус, 2001. С. 558, 563.
          10 http://www.temadnya.ru/interview/14mar2001/313.html.
          11 Фонд “Общественное мнение”. 24 мая, 27 сентября 1997 г.  // http://bd.fom.ru/report/map/projects/finfo/finfo1996/742_1578/of19963903.
          12 Фонд “Общественное мнение”.29 октября 1997 г. // http://bd.fom.ru/report/map/t8029411.
          13 Фонд “Общественное мнение”. 23 декабря 1995 и 24 мая, 27 сентября, 11 октября 1997 г. // http://bd.fom.ru/report/map/t8029411.
          14 Фонд “Общественное мнение”. 14 марта 1998 г.  // http://bd.fom.ru/report/map/projects/finfo/finfo1998/621_12163/of19981202.
          15 Кертман Г.Л. Вердикт избирателей – в пользу Сергея Кириенко // База данных ФОМ. 1998. 19 апреля. // http://bd.fom.ru/report/map/articles/kertman/o835101.
          16 Фонд “Общественное мнение”. 18 октября 1997 г. // http://bd.fom.ru/report/map/projects/finfo/finfo1997/651_12443/of19974301.
          17 Фонд “Общественное мнение”. 9 сентября 1998 г.  // http://bd.fom.ru/report/map/t8040102.
          18 Кертман Г.Л. К парламентской республике? // База данных ФОМ. 1998. 27 сентября. // http://bd.fom.ru/report/map/articles/kertman/o841001.
          19 ЦИПКР. ОРП99-2. Июль 1999 // Политическая социология. Массовые настроения на переломе веков. 1998–2003 гг. М.: Русский летописец. 2003. С. 36–37.
          20 Фонд “Общественное мнение”. 24–25 апреля 1999 г. // http://bd.fom.ru/report/map/t904508; http://bd.fom.ru/report/map/t904507; http://bd.fom.ru/report/map/o904601.
          21 Кертман Г.Л. Постскрипутм к импичменту // База данных ФОМ. 1999. 2 июня. // http://bd.fom.ru/report/map/articles/kertman/o905001.
          22 ЦИПКР. Февраль 2005 г.
          * Собственно первая в Государственной Думе попытка вынесения вотума недоверия состоялась в сентябре 1994 г., но так как в течение первого года деятельности парламента президент не имеет права на ее роспуск, то, несмотря на неудачу, эта процедура не вызывала у общественности интереса к проблеме досрочного прекращения работы парламента.
          ** По данным социологов, подавляющее большинство россияне не считали восстановление СССР первостепенной задачей // Агентство “РИА-Новости”. 1996. 1 апреля; Мнения россиян по поводу восстановления СССР расходятся // Агентство “Эхо Москвы”. 1996. 30 марта.
 
 

 
[ СОДЕРЖАНИЕ ]     [ СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ ]