Изменения, происходящие в Европе в связи с расширением НАТО и ЕС, как и процессы трансформации самих этих союзов ощутимо сказываются на положении России. Вхождение Чехии, Венгрии, Польши, Словакии, Словении, Литвы, Латвии, Эстонии, Кипра, Мальты в состав Европейского Союза и восьми из этих стран - в НАТО зафиксировало новую и еще во многом непривычную для России геополитическую карту Европы.

       Продвинувшись в глубь Центральной, Восточной и Южной Европы, ЕС теперь охватывает 25 государств с общей численностью населения 380 млн. чел.

       На Евросоюз приходится более 50% российской внешней торговли. Однако важны не столько количественные параметры изменений, сколько влияние этих перемен на положение России в Европе и качественное содержание ее отношений с ЕС.

       Более спокойное восприятие Россией расширения ЕС по сравнению с ее реакцией на очередной раунд расширения НАТО коренится, в глубоком заблуждении, что России проще иметь дело с ЕС, чем с НАТО, и что расширение Евросоюза не ставит перед РФ столь же трудных проблем, как расширение Североатлантического альянса.

       Нынешний год стал для России и ЕС временем принятия важных решений, определяющих стратегию развития их взаимоотношений на длительную перспективу. Формулирование обновленной политики объединенной Европы на российском направлении связано с растущей взаимозависимостью РФ и ЕС в результате восточного расширения Евросоюза. Изменение политической географии Европы приблизило их друг к другу: протяженность общей границы увеличилась до 2000 км. ЕС исходит из того, что Россия является самым большим его соседом, одним из ключевых партнеров на региональном и глобальном уровне, для взаимодействия с которым существуют весомые предпосылки. Москва и Брюссель считают, что их безопасность и благополучие становятся все более тесно связанными между собой, поэтому они должны эффективнее сотрудничать друг с другом.

       Россия и ЕС заявляют о приверженности стремлению строить отношения стратегического партнерства на основе "позитивной взаимозависимости", равенства прав и обязанностей сторон. Они согласовали процесс движения к этой цели - создание в долгосрочной перспективе общего экономического пространства, а также еще четырех "общих пространств": в области внешней безопасности, юстиции, научных исследований, культуры и образования. Реальная ценность этой концепции, одобренной на двустороннем саммите (Санкт-Петербург, 31 мая 2003 г.), зависит от того, насколько она будет наполнена конкретными интеграционными проектами. Наибольшее продвижение достигнуто в энергетическом сотрудничестве, что является отражением очевидного топливно-сырьевого крена в торгово-экономических отношениях России с объединенной Европой.

       Россия и ЕС сходятся в понимании необходимости партнерства, но у них разные представления о том, что должно означать на практике равенство сторон. В политике ЕС просматриваются стремление навязать свое видение того, как России следует интегрироваться в Европу; желание связать Москву обязательствами следовать его трактовке ценностей и диктовать ей правила интеграции, игнорируя специфику и объективные трудности переходного процесса, который переживает Российское государство. ЕС исходит из того, что интеграция России в Европу возможна лишь при условии, что Москва будет принимать на себя нормы, устанавливаемые его законодательством, не имея возможности влиять на их содержание. Подобный подход, требующий значительных и не всегда компенсируемых уступок от России, способен вызвать стагнацию и даже напряженность в двусторонних отношениях: нормы ЕС разрабатываются в процессе сложной борьбы между странами и институтами Евросоюза в соответствии с условиями их жизни, и далеко не все они отвечают российским реалиям.

       Формулирование обновленной стратегии ЕС в отношении России опиралось на выводы, сделанные Еврокомиссией на основе ревизии всего массива двусторонних связей. Еврокомиссия пришла к заключению, что, несмотря на определенные положительные результаты, в двустороннем сотрудничестве в целом не достигнут достаточный прогресс по существу¹. Она призвала государства-члены ЕС тесно координировать свою позицию, чтобы все, кто выступает от имени Евросоюза, говорили с Россией одним голосом. По ее мнению, ЕС должен на переговорах с Россией твердо проводить свою линию, избегая политизации экономических и технических вопросов. Подобная постановка вопроса грозит обернуться тем, что вопросы, представляющие для России важное политическое и даже стратегическое значение, как, например, "калининградский транзит", ЕС будет решать на сугубо бюрократической основе без проявления должной политической воли.

       Еврокомиссия рекомендовала шире применять к России метод взаимоувязки, который предусматривает конструктивный подход к рассмотрению существенных для РФ проблем лишь при условии встречных российских уступок в важных для ЕС вопросах. Учитывая самообеспеченность экономики России всеми необходимыми ресурсами и ее геополитическую историю, ЕС признает ограниченность своих экономических рычагов воздействия на нее. Предложение перспективы членства является самым эффективным средством влияния ЕС на восточноевропейские государства, но на Россию оно не распространяется. И все же ЕС считает, что может оказать значительное влияние на некоторые стратегические интересы Москвы.

       На основе рекомендаций Еврокомиссии лидеры стран ЕС одобрили стратегию расширенного Евросоюза ("ЕС 25-ти") в отношении России. Евросоюз решил перейти в отношениях с Россией от амбициозных политических деклараций к ведению дел на прагматической основе, что подразумевает определение двусторонней повестки дня, в большей мере учитывающей приоритеты Евросоюза и откровенное обсуждение действий Москвы, которые расходятся с его представлениями о демократических ценностях и нормах.

       В шкале ценностей российской политики на первом месте стоит государственный суверенитет, укрепление государства, тогда как европейская концепция гуманитарного права (прав человека) не признает государственных границ, а сам ЕС развивается на основе все большего объединения национальных суверенитетов входящих в него государств. Различающаяся иерархия ценностей не является непреодолимым барьером для сотрудничества РФ и ЕС в борьбе с общими угрозами и вызовами, но она устанавливает пределы партнерства. ЕС считает, что Россия еще не полностью привержена европейским ценностям, что она только осваивает их и процесс ее "европеизации" не завершен. "Ценностный разрыв" отражается не только в претензиях ЕС к России по части неполного соответствия европейским стандартам, но и в стратегической культуре и практике использования военной силы. В политике ЕС сказывается влияние тех, кто стремится акцентировать имеющиеся различия и видит укрепление идентичности ЕС в его противопоставлении якобы совершенно иной природе российского государства².

       В борьбе с международным терроризмом эти различия уже сейчас весьма существенно сдерживают двустороннее сотрудничество. Россия не находит взаимопонимания и не получает поддержки со стороны ЕС, когда речь идет о задержании в Европе и выдаче вдохновителей и пособников чеченских террористов.

       На совместной пресс-конференции с итальянским премьером С.Берлускони 21 апреля в Липецке президент РФ В.Путин не смог скрыть своего негодования в отношении предложения ЕС вступить в переговоры с лидерами чеченских боевиков.

       Европейцы отвергли предложение бен Ладена начать переговоры о перемирии, но в то же время настойчиво предлагают Москве вести переговоры с его учениками и сподвижниками, действующими на Северном Кавказе.

       Как сказал В.Путин, в борьбе с терроризмом европейцы хотят оставаться "белыми, чистыми и пушистыми".

       Специфика европейского подхода к борьбе с международным терроризмом видна на таком примере: если США, несмотря на свою непоследовательность, признали террористическими хотя бы три группировки чеченских боевиков, то в списке ЕС, в котором перечислены террористические организации и террористы, нет ни одного из тех, кто причастен к терактам, совершенным в России.

       Борьба России с терроризмом, идущим с Северного Кавказа и экспортируемым зарубежными экстремистскими исламистскими кругами, не воспринимается ЕС как часть борьбы с международным терроризмом, хотя на уровне двустороннего сотрудничества со спецслужбами ряда ведущих европейских держав присутствует совершенно иное, объективное и политически неангажированное восприятие терроризма, с которым сталкивается РФ.

       То, что приоритеты России и ЕС далеко не во всем совпадают, является объективной закономерностью, ведь они находятся на разных стадиях развития.

       Это несовпадение, как и различия между их экономиками и обществами, неизбежно порождает расхождение и, порой, конфликт интересов.

       Нормы и правила, действующие в ЕС, разработаны для высокоразвитых обществ и не пригодны для использования в качестве инструментов реформирования постсоциалистических систем и социально-экономического развития стран переходного периода.

       Сами европейские аналитики признают, что технократический подход не всегда стыкуется с политическими задачами ЕС.

       По нашему мнению, России следует принимать лишь те нормы ЕС, которые отвечают ее собственным потребностям развития, а не абстрактным и мифическим "общим европейским интересам". ЕС вовсе не собирается предоставлять России преимущества и выгоды (доступ к рынку ЕС, включая свободу передвижения товаров, услуг, людей, капиталов и т.д.), которыми пользуются страны, входящие в Европейский Союз, в обмен на исполнение этих норм, как и допускать ее к своим механизмам принятия решений.

       У России и ЕС обширная область общих интересов - от борьбы с транснациональной оргпреступностью до регионального сотрудничества на северо-западе Европы. Их позиции близки или совпадают по многим проблемам мировой политики: роль ООН и международного права в международных отношениях, ситуация в Ираке и на Ближнем Востоке, борьба с современными глобальными угрозами.

       Вместе с тем, разногласия между Россией и ЕС также достаточно велики: в подходах к "замороженным" конфликтам в СНГ; положение в Чечне; проблемы соотношения свободы и безопасности, государства и личности; ситуация с законностью в России; Киотский протокол; принципиальные разногласия в оценке положения русскоязычного населения в Латвии и Эстонии.

       Основное препятствие на пути развития сотрудничества РФ и ЕС заключается в принципиальном различии их подходов: российский подход основывается на совпадении и общности интересов РФ и объединенной Европы, а подход ЕС - на примате европейских ценностей и норм. Разные точки отсчета неизбежно создают потенциал для разногласий и противоречий.

       Заметную напряженность в российско-европейских отношениях вызвали разногласия по вопросу о распространении Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между РФ и ЕС на десять новых стран Евросоюза, включая прибалтийские республики. Для Брюсселя этот вопрос имеет принципиальное значение как акт признания Москвой вхождения Восточной Европы в состав Европейского Союза. Заявление Москвы о том, что не может быть автоматического распространения СПС на новых членов ЕС, вызвало переполох в Брюсселе. В необычно жестких выражениях России было предложено сделать это без всяких условий и исключений до 1 мая, в противном случае Евросоюз обещал серьезные последствия для двусторонних отношений. ЕС фактически предъявил России ультиматум: либо выполнить данное требование, либо подвергнуться санкциям.

       В отношениях ЕС и США нет аналогичного прецедента, чтобы европейцы столь жестко говорили с Вашингтоном по спорным политическим вопросам. В истории были примеры, когда США пытались говорить с Россией с позиции силы. Однако в случае с СПС и Европейский Союз попытался навязать свою волю России также с позиции силы, пусть и "мягкой"- политической и торгово-экономической.

       Найденный компромисс был зафиксирован в ходе первого заседания Постоянного совета партнерства (ПСП) 27 апреля. Министр иностранных дел РФ С.Лавров и руководители ЕС подписали Протокол о распространении СПС и совместное Заявление. Вопросы, вызывающие наибольшие опасения у Москвы в связи с расширением ЕС, - "калининградский транзит", новые условия торгово-экономических отношений России с Восточной Европой, положение русскоязычного меньшинства в Прибалтике и т.д., - отражены в совместном Заявлении с разной степенью учета российских интересов.

       Споры вокруг положения русскоязычного населения в Латвии и Эстонии, значительная часть которого лишена многих гражданских прав, до самого последнего момента являлись камнем преткновения на переговорах по СПС.

       Евросоюз, взявший под свою защиту национальную политику этих государств, считает беспокойство Москвы необоснованным. России, не желавшей срывать подписание соглашения, пришлось отказаться от требования зафиксировать в итоговом документе обязательство Риги и Таллина соблюдать полностью права русскоязычного населения. В результате совместное Заявление содержит во многом выхолощенную формулировку о нацменьшинствах без упоминания в нем прибалтийских государств.

       Соглашение о расширении СПС на страны Восточной Европы не устранило многих препятствий в осуществлении грузового транзита в Калининградскую область. Подписанное на саммите РФ-ЕС 21 мая соглашение об условиях вступления России в ВТО не привело к отмене антидемпинговых процедур, действующих в странах Евросоюза в отношении российских экспортеров.

       ЕС призывает Россию присоединиться к введенному им запрету на заход в европейские порты однокорпусных нефтеналивных танкеров. Ряд стран требует введения ограничений и даже полного запрета на использование Россией однокорпусных танкеров в Балтийском море, невзирая на то, что эти корабли отвечают принятым международным морским стандартам.

       Россия все чаще сталкивается с попытками навязать ей экономически обременительные требования в отношении того, какие самолеты могут летать в европейском небе, какие корабли могут плавать в водах, омывающих Европу.

       ЕС, как будто не видя разницы в экономических условиях Западной Европы и России, настойчиво добивается от РФ принятия жестких норм природоохранного законодательства (ратификации Киотского протокола), которые могут создать непомерную нагрузку на российскую экономику.

       Расширение ЕС усложняет условия торгово-экономических операций России на рынках Восточной Европы.

       Экспансия ЕС может оказаться не менее чувствительной для России и в политических вопросах. Противостояние России с Латвией и Эстонией по вопросу о положении русскоязычного населения и нынешний характер их взаимоотношений создают почву для антироссийских проявлений в политике ЕС, учитывая, что Рига и Таллин опираются на полную поддержку своих традиционных союзников в лице Дании, Швеции, Финляндии, Нидерландов. Поэтому не случайно, что по линии ОБСЕ российские озабоченности встречают даже большее понимание, чем в ЕС^*. Следует отметить такую закономерность: отношения России с крупнейшими европейскими державами - Германией, Францией, Великобританией, Италией - развиваются на гораздо более высоком уровне сотрудничества и взаимопонимания, чем с Европейским Союзом в целом. Представляется, что "прибалтийский фактор" сделает это различие еще более контрастным.

       Шенгенский визовый барьер может стать новым воплощением "Берлинской стены", но на сей раз отделяющей Россию от остальной Европы. Эта угроза воспринималась бы еще острее, если бы не договоренности России с рядом ведущих европейских государств (Германией, Францией, Италией) об облегчении визового режима на двусторонней основе для ряда категорий граждан. Заявляя о недопустимости появления новых разделительных линий в Европе, ЕС в тоже время выдвигает целый ряд условий для перехода в будущем к безвизовому режиму с РФ: более эффективные усилия России в борьбе с оргпреступностью, улучшение контроля на российских границах, заключение двустороннего соглашения о реадмиссии и т.д.

       Результатом расширения Евросоюза может стать и более жесткое соперничество России и ЕС за влияние в постсоветском регионе. По мере "поглощения" Восточной Европы и стабилизации ситуации на Балканах вектор стратегических интересов ЕС все больше разворачивается в сторону Закавказья и государств европейской части СНГ. Эти регионы переместились из "задворок" на передний край региональной политики ЕС.

       Смена правящего режима в Грузии (ноябрь 2003 г.) воспринимается ЕС как благоприятная возможность для активизации политики не только в отношении этого государства (хотя ему и отдается приоритет), но и Закавказья в целом.

       В европейских экспертных кругах высказывается мнение о необходимости большей вовлеченности ЕС в урегулирование грузино-южноосетинского конфликта, в том числе через участие спецпредставителя ЕС в миротворческих усилиях ОБСЕ.

       Для усиления давления на лидеров Приднестровья предлагается более тесно координировать позицию ЕС с США³.

       Естественно желание Евросоюза обеспечить безопасность и стабильность на своих новых восточных границах. Однако его попытки внедрить свой план урегулирования конфликта в Приднестровье, предусматривающий замену российских миротворцев международным контингентом под эгидой ЕС или ОБСЕ, а также предложить посреднические услуги в Закавказье обнаружили заметные различия в политических подходах Москвы и Брюсселя. ЕС стремится активизировать геополитическое освоение постсоветского пространства под флагом инициатив по разрешению "замороженных" конфликтов в этой части Европы. Политика ЕС в отношении Белоруссии показывает, что он может ничуть не хуже Вашингтона диктовать свою волю другим государствам, навязывать свое понимание ценностей, правда, пока еще не силой оружия, как это делают США в Ираке.

       Россия и ЕС еще не вполне ясно сознают, в какой мере их цели и интересы в СНГ являются совместимыми и взаимодополняющими, а в какой - конкурирующими. Существуют объективные причины для противоречий между ними на пространстве, которое стало "ближним зарубежьем" для них обоих.

       РФ и ЕС выступают по отношению к странам СНГ как два разнонаправленных полюса притяжения.

       Втягивание постсоветских государств в орбиту ЕС едва ли может происходить без ослабления российского влияния. Интеграционные усилия Москвы на пространстве СНГ нередко воспринимаются Евросоюзом как стремление РФ удержать постсоветские государства под своим контролем. Он не признает за Россией статуса ведущей державы постсоветского региона, имеющей особые, исторически сформировавшиеся интересы в государствах, расположенных на территории бывшего СССР. Терминологически ЕС уже отсекает Украину, Белоруссию и Молдавию от России, введя в свой политический лексикон понятие "западная часть СНГ". Он разрабатывает политику, чтобы привязать к себе эти страны с помощью той или иной формы интеграции, правда, не обещая им реальной перспективы членства в своих рядах в обозримом будущем.

       Реалистически мыслящие европейские аналитики предупреждают ЕС против чрезмерно завышенных амбицией трансформировать "большую Европу" по своему образу и подобию. Опыт трансформации стран Центральной и Восточной Европы не может быть механически применен к совершенно иным условиям региона СНГ.

       ЕС добивается от своих восточных соседей укрепления пограничного контроля на границах с Россией и другими государствами, которые не входят в Евросоюз. Он призывает Украину вводить его нормы регулирования рынка. Всё это вступает в противоречие с интеграционными механизмами, которые Россия создает в рамках Единого экономического пространства - с участием Украины, Белоруссии и Казахстана - и Евразийского экономического сообщества, которое охватывает также Таджикистан и Киргизию.

       Настороженное отношение России к расширению влияния ЕС на регион СНГ вполне естественно, ведь не решены фундаментальные проблемы, касающиеся положения России в "новой" Европе. Евросоюз заявляет, что будет по своим меркам оценивать демократичность поведения России в СНГ и на основе этого судить о ее способности играть конструктивную роль на постсоветском пространстве.

       Остается нерешенным и вопрос о равноправном статусе РФ в системе европейской безопасности и обороны, которая формируется на основе ЕС. Формирование общего "пространства безопасности", которое Россия и ЕС провозгласили в качестве одной из своих долгосрочных целей, не может происходить без сближения между ними в оценке действий друг друга в сопредельных государствах СНГ. Проведение консультаций перед осуществлением односторонних мер в этом регионе, которые могут затронуть интересы другой стороны, способствовало бы большей взаимной предсказуемости и доверию.

       Хотя европейская политика безопасности и обороны (ЕПБО) зародилась в ЕС как реакция на кризисы и войны на Балканах начала 90-х годов, российский фактор также сыграл немаловажную роль в этом процессе. То, что Россия перестала восприниматься как угроза Европе, дало импульс процессу "европеизации" НАТО и интеграционным проектам ЕС в сфере безопасности и обороны. Двусторонние консультации РФ - ЕС стали охватывать все более широкий спектр проблем безопасности.

       Европейский Союз признает необходимость развивать сотрудничество с Россией в сфере безопасности, прежде всего для борьбы с новыми общими угрозами. Однако далеко не все в Европе считают, что для тесного двустороннего взаимодействия уже созрели необходимые условия. С расширением ЕС на Восток в его рядах увеличилось число стран, которые подчеркивают свою лояльность Вашингтону и с недоверием относятся к возможности тесного сотрудничества с Россией.

       Европейские страны, составляющие лагерь "твердых атлантистов", опасаются, что сближение России и ЕС может нанести ущерб отношениям Европы с США и быть использовано некоторыми государствами, в первую очередь Францией, для создания европейской альтернативы американской гегемонии.

       В Европейской стратегии безопасности, одобренной на саммите ЕС (декабрь 2003 г.), Россия не фигурирует в числе военных угроз Европе. Более того, ЕС придает сотрудничеству с РФ немаловажное значение. "Мы должны продолжать работу ради более тесных отношений с Россией, являющихся важным фактором нашей безопасности и процветания"⁴, - говорится в нем. При перечислении своих стратегических партнеров в этом документе Евросоюз поставил Россию на второе место вслед за США, впереди всех остальных - Японии, Китая, Канады и Индии.

       В Европейской стратегии безопасности основными угрозами объединенной Европе определены международный терроризм, распространение ОМУ, региональные конфликты, растущее влияния религиозного фундаментализма, оргпреступность, "недееспособные" и конфликтогенные государства.

       С такими же угрозами сталкивается и РФ. Однако, несмотря на декларации об общих интересах и угрозах, Россия остается для ЕС все еще объектом, а не равноправным участником европейской политики безопасности и обороны. Это объясняется рядом причин. Россия считает, что ЕПБО должна способствовать продвижению российских интересов, выступая в качестве модели европейской безопасности, охватывающей "большую Европу" и предоставляющей Москве право голоса наравне с ЕС. Она добивается равноправного статуса со странами ЕС, предлагает выработать единое понимание того, что считать кризисом, а также создать совместный механизм для оценки ситуации, планирования, управления и командования военными операциями.

       Однако для Европейского Союза ЕПБО - это лишь один из инструментов его внешней политики. Планирование ЕПБО осуществляется исходя из приоритетности для ЕС отношений с США и НАТО, а не с Россией.

       ЕС допускает возможность участия третьих стран в европейских операциях, но только на своих условиях. Россию не может устроить ситуация, когда она не имеет права голоса в принятии решений о проведении операции, в которой ЕС готов использовать ее вооруженные силы. Подобный формат, который вытекает из решений саммита ЕС в Севилье (2002 г.), не отвечает в достаточной мере интересам России.

       Эти различия в подходах тормозят достижение соглашения о рамочных условиях российского участия в операциях ЕС.

       Евросоюз не видит необходимости в том, чтобы активно наращивать сотрудничество с Россией, полагая, что время - на его стороне и что в долгосрочной перспективе у России нет иной разумной альтернативы, как сотрудничать с ним.

       Финский политолог Т.Форсберг отмечает, что "Россия не фигурирует в сценариях военных угроз ЕС, но и не рассматривается как ценный партнер, который мог бы способствовать созданию и укреплению ЕПБО. …Восточное расширение ЕС и особенно окружение Калининградской области она рассматривает как более серьезную угрозу, чем ЕПБО"⁵.

       На декларативном уровне ЕС признает важную роль России как партнера по безопасности. Однако это понимание пока имеет малый практический выход в совместных действиях. Диалог по проблемам безопасности в основном ограничивается обозначением намерений. ЕС проявляет большую осторожность относительно возможного участия России в европейской политике безопасности и обороны. Российские инициативы по углублению сотрудничества или блокируются кем-либо из членов ЕС, или увязают в лабиринтах бюрократического согласования, или "зависают" из-за внутренних разногласий в Евросоюзе.

       Так, предложение РФ о создании совместного Центра по урегулированию последствий катастроф было расценено ЕС как преждевременное.

       Сдержанное отношение к российским инициативам выглядит особенно контрастно на фоне все более активного сотрудничества России и НАТО.

       Это сотрудничество охватывает и вопросы совместного реагирования на общие угрозы безопасности, включая взаимодействие в ситуации возможных катастроф техногенного и природного характера.

       Только на российской территории проведено уже несколько совместных учений по отработке спасательных действий в условиях аварий на химическом производстве и с ядерным оружием.

       Осенью (конец сентября - начало октября) проведены совместные учения в Северной Атлантике кораблей Северного Флота России и НАТО, целью которых является согласование методик совместных действий по перехвату незаконных перевозок оружия массового уничтожения и его компонентов.

       Ничего подобного между Россией и ЕС не происходит.

       В силу разных сдерживающих факторов сотрудничество России и ЕС в сфере обороны и безопасности осуществляется в гораздо меньшей степени, чем оно объективно возможно на основе совпадения и широкого пересечения их интересов, потребностей, оценок рисков и представлений об угрозах. Основными факторами, препятствующими тесному партнерству России и ЕС в сфере безопасности являются:

       - различия в представлениях о своем влиянии и статусе во взаимоотношениях друг с другом и на международной арене;

       - главенствующее положение США как единственной сверхдержавы в системе международной безопасности - в результате именно США, а не Россия и ЕС выступают по отношению друг к другу в роли ведущего партнера по безопасности;

       - разница в ценностях и стратегической культуре РФ и ЕС;

       - опасения ЕС отдалить США от Европы слишком большим сближением с Россией и настроить Вашингтон и НАТО против ЕПБО;

       - разобщенность ЕС, особенно в ситуациях военно-политических кризисов и войн, его несформированность как целостного субъекта в сфере международной безопасности;

       - разногласия в российском политическом классе по вопросу о статусе, к которому должна стремиться Россия в глобальном мировом порядке: является ли она частью Евро-атлантического сообщества демократий или отдельно позиционируемой державой;

       - инерция исторического прошлого и взаимное недоверие.

       Сотрудничество в сфере безопасности развивается более успешно в рамках двусторонних отношений России с такими странами как Франция и Германия, чем с ЕС в целом. Берлин и Париж поддерживают более высокий уровень отношений с Россией по вопросам обороны и безопасности именно на двусторонней основе.

       Россия и Франция выступают за миропорядок, основанный на многополярности и международном праве. Париж стремится сделать ЕС основой европейской системы безопасности, в которой участвовала бы и Россия. Он считает отношения между ЕС и Россией важными не только для обеих сторон, но и для поддержания глобального равновесия и стабильности. Франция выступает за более тесное участие России в работе Комитета ЕС по политике и безопасности и предлагает создать новый институциональный механизм для повышения статуса и интенсификации консультаций между сторонами в формате "тройки". Другое французское предложение - разработка совместной (Россия - ЕС) концепции урегулирования кризисов.

       В рамках созданного российско-французского Совета по вопросам безопасности проходят регулярные консультации между министрами иностранных дел и обороны двух стран.

       Военно-техническое сотрудничество охватывает широкий спектр проектов, прежде всего в авиации и космических технологиях.

       Россия обещала оказать содействие Франции в создании центра по контролю за космическим пространством наподобие Командного центра космических войск РФ в Красноармейске, который президент Ж.Ширак посетил (апрель 2004 г.). Он - первый глава иностранного государства, который был допущен на этот секретный объект, что символизирует доверитель- ный характер отношений между двумя странами.

       Совместными усилиями двух стран создан новый учебно-тренировочный самолет "МиГ-АТ".

       Россия и Франция работают над проектами боевого истребителя пятого поколения, разведывательных и ударных беспилотных летательных аппаратов, модернизации вертолетов "Ми-26".

       Реализуется проект по строительству стартовой площадки для запусков российских ракетоносителей "Союз" с космодрома Куру, стороны ведут совместную разработку спутниковой платформы.

       Об уровне сотрудничества России с Германией в вопросах обороны и безопасности можно судить хотя бы по такому факту: ФРГ - первая и пока единственная из западных стран, с которой подписано соглашение о транзите подразделений ее вооруженных сил с военной техникой и имуществом через российскую территорию и воздушное пространст- во в Афганистан для участия в международных силах содействия безопасности под флагом НАТО. Аналогичное соглашение готовится и с Францией.

       ^* В середине июля Парламентская ассамблея ОБСЕ одобрила подготовленную Россией резолюцию, призывающую Латвию и Эстонию устранить в своем законодательстве возможность любой дискриминации по национальному или религиозному признаку, а также уменьшить число неграждан. В отношении Латвии выдвинуто требование принять Рамочную конвенцию по защите прав нацменьшинств и допустить проживающих в стране лиц без гражданства к участию в муниципальных выборах.

       ¹ Communication from the Commission to the Council and the European Parliament on relations with Russia. P. 3. COM (2004) 106. 09/02/04.

       ² Neumann Iver B. Uses of the Other. "The East" in European Identity Formation. Minneapolis: Minnesota University Press, 1999. P. 111.

       ³ Lynch Dov. The Russia-EU Partnership and the Shared Neighbourhood. Report presented to the "Eastern Europe and Central Asia" Working Group (COEST). The Hague, July 2004.

       ⁴ A Secure Europe in a Better World. European Security Strategy. Brussels, 12 December 2003. P. 14.

       ⁵ Forsberg T. The EU-Russia Security Partnership: Why the Opportunity was Missed // European Foreign Affairs Review. June 2004. Vol. 9. P. 247.