Императив науки, теории – выяснение объективных обстоятельств, причин и следствий тех или иных событий, процессов. Объективных исследований чеченского кризиса, адекватно отражающих все его уровни в целом – тактический, оперативный, стратегический, политический, геоэкономический, системно-мировой – до сих пор нет. Как нет до сих пор и объективной картины того, что действительно происходило в нашем обществе с 1985 г. “Объективной, а не фальсифицированной в интересах тех или иных политических или социальных групп”¹. Видимо, слишком близок, слишком значим “для всех и для каждого” чеченский вопрос. Не претендуя на исчерпывающие ответы, попытаемся в меру возможностей приблизиться к объективности понимания того, что в общественном сознании выражается одним словом: “Чечня”.
         Политические институты, как формальные или неформальные правила взаимодействия, существующие в каждом обществе, тесно соотнесены с политической культурой. Последняя есть совокупность базисных знаний о социальной жизни, которые разделяются достаточно большим числом членов сообщества и предопределяют их понимание конкретных политических ситуаций и поведение в них². Такие знания можно разделить на три основные группы: социальную онтологию, политические ценности и операциональный политический опыт.
         Социальная онтология как система категорий “задает” базисные представления о структуре и свойствах социальной реальности. Ценности позволяют распределять ситуации по шкале “приемлемости”. Под операциональным опытом понимается совокупность приемов, используемых для решения типичных проблем, набор стереотипных сценариев поведения в стандартных ситуациях. Любая политическая культура (или ее часть) обладает встроенным в нее интегрирующим механизмом, который непосредственно коррелирует с указанным выше набором знаний. Общество не может существовать на протяжении сколько-нибудь длительного времени, если у критической массы его членов отсутствуют представления, способствующие его сохранению.
         В тоже время политические институты не могут быть нейтральными по отношению к характеру существующей в обществе политической культуры. Успешное функционирование тех или иных политических институтов в смысле обеспечения социальной и политической стабильности в значительной степени зависит от того, в какой мере эти политические институты согласуются с характером интеграционных механизмов, заложенных в политической культуре.
         Идентичность как способ личного или группового самоопределения, как источник формирования групповых общностей непосредственно связана с политической культурой, прежде всего, на основе представлений “Мы – Они”. “Каждая культура содержит в себе когнитивную модель мира... Эта модель создана из символических форм. Символы организуют опыт людей и выражают межгрупповые отношения. Они также играют важную роль в процессе создания идентичности – субстанции, из которой группа черпает материал для создания культурных границ, с помощью которого она охраняет себя и на основе которого организует отношения с окружающим миром”³.
         Социально-политические кризисы часто сопровождаются кризисами социокультурными (Чечня здесь не исключение), которые проявляются в виде нарастания у членов соответствующих обществ когнитивных диссонансов. Например, отсутствие единого понимания законов и, как следствие, оправдание их нарушения, рост преступности. Результатом подобных кризисов может стать распад единой идентификационной общности или крушение институтов, обеспечивающих формальную идентичность⁴. “Большой социум” в этом случае начинает напоминать среду, состоящую из индивидов с набором плохо отрефлексированных конфликтных идентичностей и противоречивых онтологических, ценностных и процедурных представлений. Возникают различные элитные и контрэлитные группировки, формирующие символическую идентичность путем первичной рефлексии существующих когнитивных диссонансов и таким образом интегрирующие все уровни представлений о мире. Поэтому и новые группы – идентификационные общности, образовавшиеся вследствие социокультурного кризиса, – не однородны⁵. В них можно выделить элитные подгруппы, которые, осуществляя акт первичной рефлексии онтологии, ценностей и операционального опыта группы, становятся “выразителями ее интересов”. Эффективность подобной деятельности обусловлена тем, что принятие группой идентичности, предлагаемой элитой, обеспечивает преодоление когнитивного диссонанса каждым конкретным индивидом. Иначе говоря, конфликт в сознании отдельных людей может быть преодолен путем образования групп с взаимоисключающей символической идентичностью и, тем самым, перенесен в социальное пространство. Это становится причиной затяжного и даже потенциально неразрешимого внутригруппового конфликта.
         Утрата общей идентичности свидетельствует о том, что члены еще недавно существовавшей общности приобретают различные и взаимно неинтегрируемые, несоизмеримые онтологические, ценностные и процедурные представления и фактически начинают “говорить на разных языках”. В этом случае некогда единое целое распадается не на атомизированных индивидов, а на отдельные подгруппы. Если распад когнитивного поля произошел достаточно быстро, и каждая из групп еще не успела глубоко отрефлексировать свою позицию, то последняя приобретает форму вызывающе иррационального мифа. Неотрефлексированность собственной позиции не дает возможности вступить в диалог с оппонентами. Кроме того, враждебность усиливается конкуренцией за наследство исчезнувшей общности⁵.
         Проблема Чечни лежит между двумя состояниями российской государственности: имперскости и демократической федерации. В значительной степени успех перехода из одного в другое связан с решением чеченского вопроса. Само же решение зависит как от видения проблемы из Кремля, так и от процессов идентификации внутри чеченского общества.
         В 1995 г. А.Мигранян писал⁶, что российская власть своими действиями в Чечне, возможно не всегда эффективно и не вполне осознанно, пытается преодолеть три синдрома, характеризующие российское общество и власть и грозящие уничтожением российской государственности. Прошло десять лет – синдромы не преодолены.
         Первый синдром – это паралич (как в обществе, так и в политических кругах) воли к сохранению и укреплению государства. Этот паралич произошел в эпоху позднего Горбачева, стал причиной распада Советского Союза и, продолжая прогрессировать, сегодня продолжает грозить самому существованию России. В определенный момент (1989 г.) горбачевское руководство потеряло чувство собственной легитимности и испытывало страх даже при законном применении силы для сохранения государства и утверждения закона и порядка. Власть, которая не использует силовые структуры по прямому назначению, когда требуется сохранить целостность государства и восстановить закон и порядок, ничего не стоит и не заслуживает уважения ни своих граждан, ни мирового сообщества. Но что заслуживает власть, которая использует их даже сверх меры, но не может достичь желаемой цели?
         Второй синдром – это чувство вины российского народа и власти за имперское прошлое России и Советского Союза. Кампания по разоблачению и дискредитации коммунистического режима привела не к переосмыслению своего прошлого, а к дискредитации сначала советского государства, а затем и российского. Вскармливание сепаратизма в Чечне и других республиках России началось в головах и оправдательных установках новых “властителей дум”. Суверенизация российского пространства была порождена желанием посткоммунистической элиты, как можно быстрее, откреститься от большевистского прошлого и, тем самым, оправдать свое право на власть. Отсутствие устойчивой легитимности в глазах населения страны потребовало слишком опасного заигрывания с региональными элитными группами по принципу: “Берите столько суверенитета, сколько хотите”. Именно доминирование таких идейных установок парализовало волю федеральных властей к укреплению государства, препятствовало стимулированию Россией нового интеграционного процесса на пространстве бывшего Советского Союза.
         Третий синдром, сформировавшийся еще в СССР как афганский, сегодня вправе называется чеченским. Многолетнее осуждение афганской войны, в конечном счете, привело к господству в стране и в общественном сознании пораженческих настроений, к антиармейскому психозу, к осуждению применения военной силы в любой форме, при любых обстоятельствах, чем бы это ни мотивировалось. Эти настроения были усилены трусливыми и половинчатыми действиями горбачевского руководства, утратившего чувство собственной легитимности и волю к сохранению государства, в Тбилиси, Баку и Вильнюсе. Усилиями радикальных демократов и “демократических” средств массовой информации в течение нескольких лет создавалась атмосфера ненависти к человеку в форме. Армия и силовые структуры из уважаемых в обществе институтов защиты закона и порядка превратились в самые третируемые. Любые попытки силовых действий по защите государства стали рассматриваться как преступные.
         Реально проблем, связанных с Чечней, гораздо больше. Однако начало перелома в конфликте зависит от преодоления этих трех синдромов, подтачивающих суть российской государственности. Решить чеченский вопрос возможно, только соединив вектор внутреннего развития республики с внешними общероссийскими усилиями. Чеченское общество находится в сложном поиске идентификационных основ, что и представляется основной внутренней причиной незавершенности конфликта.
         Западные наблюдатели не перестают задаваться вопросом, какие причины привели к поражению чеченского народа в его стремлении реализовать свое право на самоопределение и образовать независимое национальное государство⁷. Специалисты, занимающиеся компаративным анализом процессов формирования наций, видят в этом поражении редкое исключение из правил. Рождение наций и национальных образований, войны против иностранного господства, угнетения, дискриминации и геноцида обычно взывают к жизни мощные силы, способные обеспечить достижение независимости⁸. Все эти факторы имели место в истории чеченского народа с конца XVIII в.⁹. Кроме того, воспоминания о притеснениях со стороны России и Советского Союза, в первую очередь, о насильственной депортации в феврале 1944 г., когда около 400 тыс. чел. за несколько дней были выселены в Среднюю Азию¹⁰, живут в сознании каждого чеченца и являются благодатной почвой для разжигания национализма и сепаратизма.
         Однако ни эти, ни другие социально-политические факторы, связанные с многолетним существованием автономии в составе СССР, не привели к сплочению чеченцев и к объединению усилий народа для формирования жизнеспособного государства. Эгоизм, раздор, конфликт интересов, страсти, традиционные различия между чеченцами, закрепленные в поколениях кровной местью, оказались сильнее идеи единства. Представления чеченцев о социально-политическом устройстве общества и нормах поведения до сих пор настолько сильно определяются предшествовавшими формированию нации традициями, ценностями и обычаями, что существовавшие в республике предпосылки для самоопределения и формирования самостоятельного государства не могли быть реализованы на практике. Основными идентификационными институтами и социальными феноменами в современной Чечне, как и более двух веков назад, остаются тейповая организация общества, доминирующая роль обычаев (адат), приверженность исламу.
         Тейповая форма организации не просто предопределяет наличие внутриэтнических различий, но и свидетельствует о том, что чеченское общество в своем развитии еще не прошло этап формирования протонации. Формы его организации весьма далеки и от современного понимания государственности.
         Современные чеченцы живут по законам традиционного патриархального строя, сохранившегося, несмотря на все удары судьбы. В его основе лежит деление на роды, объединяющие родственные по мужской линии семьи (нек-е, тар). Свое родство они ведут от основателя рода, жившего двенадцать поколений назад. Объединенные в тейпы¹¹ семьи и крупные семьи проживают компактно, их селения насчитывают от десяти до пятидесяти дворов с общим выгоном. Таким образом, тейп представляет собой более или менее крупное объединение населенных пунктов, расположенных на определенной территории и находящихся под контролем тейпа¹². Тем самым, в рамках данного социального института родовое начало дополняется территориальным признаком.
         Тейп возглавляет совет старейшин – узаконенный обычаем орган, рассматривающий все важные для тейпа вопросы, решающий проблемы, возникающие внутри рода, улаживающий споры, а в случае возникновения противоречий между различными тейпами выступающий в роли мирового судьи.
         Наиболее близкие друг другу с давних пор тейпы региона образуют девять объединений родов – тухумов или тухкумов, а их лидеры образуют мехкель – центральный совет родов чеченского народа, который, однако, с советских времен не играет значительной роли¹³. Такая организация общества отражает демократический родовой строй чеченского народа, у которого не было знати или феодальной аристократии. В этом, пожалуй, и кроются корни столь сильной воли чеченцев к свободе.
         Примерно 180 тейпов, составляющих сегодня чеченский народ, проживают в трех отличающихся друг от друга географических зонах, что имеет существенное значение для понимания внутренней обстановки и отношений между тейпами. К Большой Чечне относятся горные районы, простирающиеся до Кавказского хребта. В Малую Чечню входят расположенные севернее предгорья и долины примерно до реки Сунжа. Дальше к северу, и, прежде всего, к северу от реки Терек, вплоть до границы Ставропольского края находится степная зона – Надтеречный район. В северных долинных районах проживает около 80 тейпов, но и они ведут свое происхождение от горцев¹⁴. Именно горные районы являются исторической родиной чеченцев. Лишь позднее они заселили предгорья, а в XVII в. и Терек, где в течение столетий они жили в тесном, но трудном соседстве с терскими казаками, поскольку заселение долинных районов проводилось российской военной администрацией отчасти насильственно с целью защиты южных рубежей империи от набегов диких народов¹⁵.
         После установления Советской власти в долинных районах севернее и южнее Терека и, прежде всего, в Грозном стала развиваться нефтяная промышленность. В соответствии с национальной политикой в Надтеречном районе стало обосновываться русскоязычное население, но в еще большей мере – чеченцы. Приток последних облегчался тем, что большевики во время гражданской войны ликвидировали казачество, в том числе и на Тереке¹⁶, а в 1922 г. создали Чеченскую автономную область. Ввиду того, что в Надтеречном районе этническое смешение населения шло активнее, чем в коренных чеченских землях, а также вследствие длительного проживания бок о бок с русскоязычными православными соседями, отношения осевших там тейпов с русским населением и с московским правительством были менее напряженными, чем в остальной Чечне. Сопротивление насаждению советской системы оказывали именно тейпы горных районов.
         Со временем вследствие экономической миграции и урбанизации, прежде всего, в долинных районах и крупных городах, в частности в Грозном, на одной и той же территории проживали члены различных тейпов, что способствовало понижению роли родового и повышению роли территориального фактора. Не последнюю роль играла интернациональная политика правящего режима по “перемешиванию” наций и народов, населявших территорию страны.
         В этой связи стоит вспомнить рассуждения А.Тойнби – мл. “Диаспоры есть неизбежный продукт местных различий в уровнях развития цивилизации… Когда сообщества, находящиеся на существенно различных уровнях цивилизации, устанавливают контакт друг с другом, отсталое сообщество испытывает острое желание сравняться с более продвинутым сообществом или хотя бы попытаться сократить разрыв. Члены отсталого сообщества осознают, что если они теперь же, незамедлительно, не овладеют мастерством и знаниями, присущими более развитой цивилизации, то они погибнут. Однако им нелегко быстро поднять свой культурный уровень без помощи со стороны более цивилизованного общества…
         Спасительным средством в их плачевном положении служит “импорт” членов более развитого сообщества для осуществления тех функций, которые они пока еще не в состоянии осуществлять сами…Эта потребность в новых людях…предоставляет развитому сообществу богатые возможности”¹⁷.
         Бесконфликтное сосуществование наций возможно при быстрых процессах ассимиляции. “Ключом к ассимиляции служат смешанные браки, а это становится возможным при общности религии”¹⁸. Родоплеменные и религиозные основания чеченского общества препятствовали успешной ассимиляции. Главные связи между русскоязычным населением и чеченцами устанавливались не на семейной основе, а в экономической и политической сферах. Введение обязательного среднего образования, обучение на языке “межнационального общения”, монополизация общественной жизни – эти и другие факторы “русского” присутствия втягивали чеченцев в отношения с чужеродными элементами. К тому же процессы секуляризации общественных отношений и сознания “сняли” вопрос культурно-духовного противостояния русских и чеченцев.
         Все это способствовало формированию местных кланов, в основе которых лежал принцип лояльности по отношению к местному начальству. Хотя и здесь местные руководители в первую очередь опирались на членов своего тейпа, однако они пытались расширить и укрепить свою базу за счет лояльности и поддержки со стороны представителей других тейпов.
         Решающее значение на дальнейшее развитие соотношения между традиционной тейповой организацией общества и советской властью, а, соответственно, и на отношения с русскоязычным населением имела депортация чеченцев в Среднюю Азию. Глубоко и пронзительно написал об этом А.Приставкин¹⁸. В значительной степени, благодаря тейповому строю чеченский народ смог выжить в диаспоре во враждебном окружении, неся клеймо “народа-предателя”. Этот строй играл существенную идентификационную роль, как в период депортации, так и после возвращения чеченцев в восстановленную в 1957 г. Чечено-Ингушскую автономную республику. Чеченцы и ингуши стремились вернуться в родные места и дома, прежде всего, в силу того значения, которое в рамках их обычаев, религии и тейпового устройства придается родным землям, могилам предков и пастбищам.
         Легче всего возвращение на родные земли проходило в горных районах, поскольку там практически не было новых поселенцев. Возвращение же в долинные районы и, прежде всего, в Грозный и города и села Надтеречного района сопровождалось конфликтами с представителями других национальностей – русскими, украинцами, армянами, ногайцами, кабардинцами и т.д., вынуждено, а зачастую, и насильственно заселившими дома чеченцев.
         Существенное политическое следствие депортации заключалось в том, что в Грозненской области, как она теперь называлась, партийные и административные структуры были перестроены и оказались в руках не чеченцев. В результате, после возвращения на родину чеченские тейпы какое-то время никак не были связаны с властными структурами республики. Москва по-прежнему не доверяла чеченцам. Вплоть до перестройки ни один чеченец не занимал пост первого секретаря обкома КПСС, как это практиковалось в других национальных образованиях РСФСР и СССР. Однако традиционная система организации общества даже в таких невыгодных условиях не мутировала. В брежневский период, отличавшийся коррупцией, косностью и экономической экспансией, неформальные структуры тейпов постепенно вросли в хозяйственные учреждения, государственный и партийный аппарат. Особую роль в этом процессе сыграли тейпы Надтеречного района, например, клан Доку Завгаева, занимавшего в течение многих лет пост второго секретаря обкома партии, во время перестройки ставшего руководителем компартии Чечни, а затем и председателем Верховного Совета республики¹⁹. Однако его власти был свойствен один недостаток, который вскоре обернулся стратегически слабым местом во внутричеченской борьбе. Завгаев представлял только тейпы Надтеречного района.
         Главным оппонентом Завгаева стал Джохар Дудаев. В момент восхождения к власти Дудаев умело позиционировал себя как общенациональный лидер, возглавив Общенациональный конгресс чеченского народа и создав действенную оппозицию республиканской номенклатуре, которая к тому же поддерживалась группой Ельцина. В тоже время заявления генерала о том, что чеченская нация сохранила свою чистоту, прежде всего, в горных районах, не могли не спровоцировать внутричеченский конфликт²⁰. 
         Однако в самом начале политической карьеры Дудаев умело использовал то обстоятельство, что выходцам из горных районов намного труднее было пробиться на руководящие должности в республике. В это время на юге Чечни были восстановлены не только тейповая структура поселений, но и объединения родов, в том числе тухум “Ичкерия”²¹, в который вошли районы Шатой и Ведено²². Название “Ичкерия” играет особую роль в национальном самосознании чеченцев и обозначает территорию, с которой большинство тейпов связывают свое происхождение. Здесь расположено селение Нахчо, давшее самоназвание чеченцам (Нохчо, а также Нахчи или Нахчой). Русское название “Чечня” также имеет для чеченцев исключительно положительную коннотацию, поскольку в расположенном в аргунской долине ауле Чечен проходили собрания (мехкели) представителей тейпов и тухумов, на которых принимались решения о войне и мире¹⁵. Позднее название “Ичкерия” стало применяться для обозначения всех заселенных чеченцами горных районов. Поэтому принятое в 1994 г. решение Дудаева переименовать государство в Республику Ичкерия имело важное политическое значение с точки зрения сближения тейпов, а не эмоциональную окраску отказа от русского названия “Чечня”.
         Дудаеву удалось сформировать широкий союз, в который помимо горных районов вошли влиятельные тейпы долинных районов (Урус-Мартан, Гудермес), что в значительной степени определило его победу на президентских выборах в республике (октябрь 1991 г.). На руку новой власти было, что тейп Завгаева, поддержавшего августовский путч, оказался на обочине политической жизни Чечни, которая 6 сентября 1991 г. заявила о своем выходе из состава России²³. Завгаеву пришлось бежать из Грозного в Москву, где он получил должность в администрации Ельцина, однако при поддержке федеральных властей сохранил прочные позиции в Надтеречном районе. Умар Автурханов, глава администрации района, фактически был наместником Завгаева.
         Таким образом, сторонники Дудаева контролировали горные и долинные районы Чечни, но не Надтеречный район. Для Чеченской Республики, де факто обретшей независимость от Москвы, это порождало серьезную проблему. Выделим два ее аспекта. Во-первых, лояльные Москве северные тейпы и кланы могли и дальше служить фактором внутриполитической борьбы за власть в Чечне. Во-вторых, Надтеречный район наряду с Грозным и Гудермесом имел важное экономическое значение. До тех пор, пока чеченское государство не восстановило свой контроль над ним, его независимость подвергалась серьезной опасности в экономическом плане.
         Наибольшая угроза нарушения внутричеченского мира была связана с обозначившимся в 1992 г. стремлением Дудаева укрепить президентскую власть, оттеснив в сторону политически умеренных представителей тейпов долинных районов и крупных городов, используя пропаганду великочеченского национализма и исламского радикализма (газават – священная война). Главной военной опорой Дудаеву в этих начинаниях были преданные бандформирования и подразделения наемников.
         С институциональной точки зрения на передний план борьбы за власть выдвинулось противостояние между президентом, с одной стороны, и большинством парламента и частью правительства – с другой. Это противостояние, по некоторым оценкам, подогревавшееся Москвой²⁴, весной 1993 г. закончилось государственным переворотом. Дудаев разогнал парламент, уволил правительство и установил президентскую диктатуру. В результате этих действий ряды оппозиции пополнились значительными, ранее поддерживавшими его тейпами и подчинявшимися им и руководителям их кланов районами. Поддержка власти президента к лету 1994 г. значительно сузилась. Это стало главным аргументом для федеральной власти предпринять меры по свержению дудаевского режима “косвенным” путем²⁵. В начале июня под руководством Автурханова был создан Временный высший совет. Не важно, что его территория включала только три района на севере Чечни. Главное – процесс институционализации и легитимации оппозиционных Дудаеву структур “пошел”. Одновременно возобновил деятельность институт советского прошлого – Верховный совет во главе с Юсупом Сосламбековым. Такой формальный “натиск” дал возможность Автурханову выступить с заявлением об отстранении Дудаева от власти.
         Чеченские оппоненты Дудаева относительно быстро и легко убедили команду Ельцина в том, что переговоры с сепаратистами бесперспективны – достаточно оказать военную и материально-техническую поддержку созданному Завгаевым оппозиционному союзу и вопрос о “возвращении” республики в конституционное поле будет решен. Этот вывод оказался глубоко ошибочным.
         Во главе оппозиционных вооруженных сил после преодоления внутренних противоречий в августе 1994 г. встал бывший мэр Грозного Беслан Гантемиров²⁶. Именно с конца лета 1994 г. Чечня фактически находится в состоянии гражданской войны. 26 ноября оппозиция захватила и в течение десяти часов удерживала Грозный. Российские спецслужбы и военные не выполнили имеющиеся договоренности о поддержке переворота. Оппозиция была вынуждена отступить. Случившееся выглядело поражением Москвы, чего амбициозный Ельцин вынести не мог. Было принято решение о вмешательстве с массированным применением военной силы. Правда, одновременно с первыми бомбардировками Грозного российской авиацией 29 ноября Москва призвала конфликтующие стороны в Чечне прекратить огонь и распустить свои вооруженные формирования. Формальным началом первой Чеченской войны считается штурм российскими войсками Грозного в новогоднюю ночь 1995 г.
         Здесь уместно вспомнить рассуждения Л.Шебаршина: “Роль ошибки, легкомыслия и просто глупости никогда не учитывается в анализе политических ситуаций. В материалах расследований, отчетах, публицистических статьях, научных трудах логика и разум вносятся туда, где господствовали неразбериха и некомпетентность, отметается элемент случайного, все события нанизываются на железный стержень рациональной, злой или доброй воли. В жизни так не бывает”¹. Иными словами, как гласит один из законов жизни – не ищи злого умысла там, где достаточно глупости. Впрочем, начало чеченской войны нельзя объяснить только глупостью и просчетами. Более того, умысел, как и корысть, очень неплохо прячутся в глупости, халатности, чрезмерном усердии.
         После захвата Грозного российскими войсками кланы Надтеречного района и тейп Чанхой поделили между собой посты в лояльном Москве правительстве. Завгаев стал президентом, а Саламбек Хаджиев – премьер-министром²⁷. Однако на деле в отношениях между ними царили взаимное недоверие и вражда. Соперничество между завгаевским шефом милиции Автурхановым и Гантемировым закончилось тем, что по инициативе Завгаева московская Генеральная прокуратура завела на Гантемирова дело о хищении средств федерального бюджета на сумму в 57 млрд. руб. В мае 1996 г. Гантемиров был арестован и отдан в Москве под суд²⁸. Однако на этом его карьера не закончилась.
         Первая чеченская война окончилась победным для сторонников Дудаева хасавюртовским перемирием в августе 1996 г. После подписания в мае 1997 г. мирного договора с Москвой и признания Ельциным результатов январских выборов 1997 г. роль официально признанного Москвой руководителя Чечни перешла к президенту Аслану Масхадову.
         Избрание Масхадова имело огромное значение с точки зрения распределения власти в Чечне. Тот факт, что, несмотря на ужасы войны и внутреннюю разобщенность, почти 80% населения, обладающего правом голоса, приняло участие в президентских выборах, говорил о стремлении всех тейпов и кланов начать новую жизнь на основе подлинного волеизъявления народа и определить дальнейший политический курс. Масхадов, получив в первом туре почти 60% голосов, победил своих воинственных соперников Шамиля Басаева (20%) и исполнявшего обязанности президента Чечни в переходный период Зелимхана Яндарбиева (10%)²⁹. Этот результат голосования означал принципиальный выбор в пользу умеренной, мирной, нацеленной на переговоры и достижение договоренностей политики, которую олицетворял Масхадов в начале своего правления.
         Показательно, что вопреки ожиданиям горные тейпы в своем большинстве не голосовали за безрассудно смелого “народного героя” Басаева, а долинные районы голосовали за государственника Масхадова. Басаев одержал убедительную победу лишь в родном Ведено и в соседних селениях. В горных районах в целом он набрал не более трети голосов³⁰. Масхадов же даже в оппозиционном Урус-Мартане одержал победу над местным кандидатом Ахмедом Закаевым, представлявшим тейп Чанхой. Благодаря уравновешенности Масхадова во время выборов как никогда удалось нейтрализовать соперничество тейпов. Казалось, что вектор идентификации ушел в сторону от узко тейпового самосознания. Но это действительно казалось.
         Став президентом, Масхадову удавалось в течение некоторого времени поддерживать видимое равновесие. Однако постепенная потеря авторитета и эрозия власти привели к распространению анархии и дроблению Чечни на регионы со своими властителями. Основы этого процесса были заложены в период первой чеченской войны, когда сопротивление было децентрализованным. Местные “фронты” возглавлялись полевыми командирами, выходцами из определенных тейпов, которые неограниченно распоряжались экономическими ресурсами своих районов, а также в целях финансирования сопротивления использовали доходы от преступной деятельности и финансовые средства, поступавшие из-за рубежа от исламских организаций.
         В силу традиций, социальной и региональной основ военных структур Чечни, несмотря на военный опыт Масхадова и большое уважение со стороны полевых командиров, между ними не было типично военных отношений, то есть отношений подчинения. В этом плане ничего не изменилось и после того, как по окончании войны добровольческие отряды были преобразованы в “вооруженные силы Чеченской Республики Ичкерия”. К 1998 г. в ее состав входили 25 крупных военных соединений и более 100 подразделений⁷. Этот феномен получил определение “военно-территориальной автономии”³¹.
         Масхадов, в свою очередь, мог опереться только на национальную гвардию. В этом – ответ на вопрос, почему президент не воспользовался оказанным ему на выборах доверием, не разоружил полевых командиров и не подчинил районы правительству. Любая попытка сделать это могла привести к эскалации гражданской войны, в которой у него не было шансов на победу. Легитимность, которую он обрел в результате выборов, не была безграничной. Авторитет же полевых командиров опирался на силу их оружия, личную харизму военных лидеров, а также на региональные тейповые структуры.
         Слабость президента была так же обусловлена финансовой независимостью полевых командиров вследствие их прямого доступа к значимым экономическим ресурсам. Хотя главному богатству Чечни и основе ее экономики – нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности – во время войны был нанесен значительный ущерб, некоторые из примерно 20 предприятий и многие из разбросанных по всей стране (776) нефтяных скважин продолжали функционировать³². Их примитивная, приведшая в результате к экологической катастрофе³³, эксплуатация составляла экономическую основу независимости полевых командиров³⁴.
         Кроме того, все больший размах принимали криминальные способы извлечения прибыли, процветавшие на фоне экономической разрухи и гуманитарной катастрофы. Похищение людей с целью получения выкупа и торговля людьми стали доходной “отраслью экономики”. Обыденным явлением стали разбойные нападения на машины с товарами, на приезжих, кража скота по другую сторону границы, нелегальный “беспошлинный транзит” товаров из России в соседние страны Закавказья и Ближнего Востока (оружие, наркотики, спирт, нефтепродукты, женщины). К этому следует добавить использование рабского труда оказавшихся в плену гражданских лиц и солдат³⁵. К 1998 г. Чечня превратилась в криминальный анклав на Северном Кавказе.
         Использование преступных способов добывания товаров и денег объяснялось не столько нищетой, давившей на разоренную войной страну, сколько обычаями и самосознанием чеченского населения. Разбойные нападения, похищение людей, воровство, торговля пленными и их использование в качестве рабов – все это составляло колорит горных племен в ХIХ и первой половине ХХ вв. Хотя гостеприимство считалось здесь священной традицией, оно распространялось лишь на желанных гостей³⁶.
         С сожалением приходится констатировать, что этот преступный бизнес обогащал многих предпринимателей, чиновников и военных Дагестана, Ставропольского края, Москвы и других областей России. В этом плане и сегодня мало, что изменилось. Поэтому заявления Москвы о превращении Чечни в “свободную преступную зону” не были лишены лицемерия^33,37.
         Особую роль в Чечне играет ислам. В целях борьбы с анархией и обеспечения единства действий различные политические силы Чечни в разные периоды истории региона обращались к исламу. Традиционный для Чечни ислам всегда был тесно связан с тейповым строем. Исторически значимым исключением в этом плане был лишь период правления имама Шамиля (до 1859 г.), поскольку строгий порядок созданного им теократического государства был обращен против коренящейся в нравах и обычаях претензии на господствующее положение конкурировавших между собой тейпов и тухумов³⁸.
         Для традиционного, определявшегося обычаями образа жизни горцев был характерен не воинствующий политический ислам, а суфизм, призванный удовлетворять духовные и ритуальные потребности людей, живущих семьями и родами. “Народный ислам” существовал в виде двух направлений (тарикатов) – учений накшбандия и кадирья³⁹. Последнее учение в конце войны мюридов (1860–1862 гг.) проповедовал чеченец шейх Кунта-Гаджи, и оно пользовалось особой популярностью у тейпов горных районов. Поскольку одни тейпы традиционно придерживались одного направления, а другие – другого, они одновременно превращались в “конфессиональные” сообщества (вирды), которые в Чечне, в отличие от Дагестана, в основном придерживались тариката кадирьи⁴⁰. Однако враждебное отношение советской власти к религии ослабило связь между тейпом и вирдом.
         В период перестройки ислам на Кавказе переживал ренессанс. В этот период получили распространение новые непримиримые течения ислама, что способствовало нарастанию потенциала конфликтов и, вопреки намерениям их сторонников, ускорило дезинтеграцию Чечни. Дудаев и особенно его заместитель Яндарбиев активно поощряли возрождение и политизацию тариката кадирьи. Дудаев пытался построить в Чечне “исламское государство” и ввел законы шариата. Как имам Шамиль в ХIХ в., после начала первой чеченской войны Дудаев объявил России “священную войну”. Все эти меры бросали вызов традиционному, основанному на обычаях укладу жизни чеченцев, лишь усложняя и без того тернистый путь идентификации чеченцев.
         Разногласия между его наследниками – Яндарбиевым, Масхадовым, Басаевым и Кадыровым – в вопросе выбора официальной религии были очевидны. Еще во времена Дудаева из исламских государств Ближнего Востока в Чечню прибыли проповедники радикального, “чистого” и воинственного политического толкования ислама, которые обрели здесь (не в последнюю очередь благодаря мощной финансовой поддержке) значительное число сторонников⁷. Как ранее в Дагестане, здесь возникли первые джамааты – обособленные поселения, живущие исключительно по законам ислама.
         После гражданской войны в Таджикистане, террористических акций в Узбекистане и России, вторжений отрядов боевиков в Киргизию и Дагестан и начала второй чеченской войны “ваххабизм” стал основной формой осмысления исламского возрождения как СМИ, так и массовым сознанием населения республик бывшего СССР. Категория “ваххабизма” проникла в политический лексикон, в административные и юридические акты, была инкорпорирована в различные социальные институты⁵. Расширительная трактовка “ваххабизма” появилась и в научном дискурсе, прежде всего, в политологическом. Определение “ваххабизм” было воспринято политиками в самой Чечне и прочно закрепилось в общественном сознании россиян как синоним самого радикального террора⁴¹.
         Противники Масхадова, потерпевшие поражение на президентских выборах, Яндарбиев, Удугов, а позднее и Басаев примкнули к новому течению. Это привело к объединению ваххабитов и кадирьи. Развернув пропаганду воинствующего ислама и апеллируя к “наследию” имама Шамиля и “завещанию” Дудаева, они стремились подорвать авторитет Масхадова и свергнуть его. Радикальный ислам, по мнению оппозиционных президенту сил, должен был стать искрой, из которой разгорится пламя освободительной борьбы против России на всем Северном Кавказе.
         Масхадову были чужды подобные идеи. Он отвергал “ваххабизм” столь же решительно, как и глава духовного управления мусульман Чечни муфтий Ахмад Хаджи Кадыров. Однако Масхадов (то ли по убеждению, то ли из-за стремления к компромиссу, то ли по расчету), как и его радикальные противники, исходил из того, что ислам может способствовать политическому сплочению народа и противодействовать дезинтеграции общества по тейповому признаку⁴². Для того чтобы в организационном плане взять духовно-политический процесс под контроль в августе 1997 г. Масхадов инициировал создание общенационального движения “Чеченское исламское государство”. Однако развитие ситуации фактически определял Яндарбиев. Еще в ноябре 1997 г., то есть незадолго до президентских и парламентских выборов, в Конституцию Чечни были внесены изменения, провозглашавшие ислам “государственной религией”⁴³. Вслед за этим в дополнение к сохранившимся со времен советской власти народным судам были созданы “суды шариата”, которые получили исключительные пол- номочия по рассмотрению споров между мусульманами. Этот шаг вызвал в самой Чечне немало споров. Например, целый ряд статей уголовного кодекса Чеченской республики Ичкерия²³.
         Статья 27, часть 1: “Смертная казнь осуществляется либо через отсечение головы, либо путем побивания камнями, либо путем таким же, каким преступник лишил жизни свою жертву. Смертная казнь может служить мерой наказания либо в соответствии с тем или иным установлением шариата, либо в качестве воздаяния равным, либо в качестве назидательного наказания, при этом допускается последующее выставление тела казненного напоказ”.
         Статья 171, часть 1: “Виновный в совершении кражи, наказуемый в соответствии с положениями шариата, подвергается наказанию в виде отсечения кисти правой руки”. Часть 2: “Если преступник был признан виновным в совершении данного преступления во второй раз, он подвергается наказанию в виде отсечения левой стопы”.
         Кроме того, отдельно был перечень, по которому назначается наказание в виде воздаяния равным. Например, “зрячий глаз, если он был выбит полностью; нос, вплоть до соединения хряща с переносицей; ухо, если оно было отрезано полностью; язык, если он был отрезан полностью... кончики пальцев, половой член, яички – если же одно из них осталось неповрежденным, то у виновного отсекается тоже одно”. Комментарии излишни.
         Антигуманные средневековые наказания оправдывались сомнительным тезисом о том, что вследствие строгости предписаний ислама судьи шариата неподкупны, а потому их авторитет среди чеченцев выше авторитета презираемых “русских” судов⁴⁴. Однако основным мотивом судебной реформы было стремление вывести Чечню из правового пространства России, создать протообщество примитивных и послушных в силу животного страха особей.
         Введение судов шариата, по мнению их инициаторов, должно было способствовать прекращению кровных споров, которые за время гражданской войны стали тяжким бременем для чеченского общества. Руслан Хасбулатов, бывший спикер Верховного Совета РФ, чеченец из села Толстой-Юрт Надтеречного района ставит преодоление кровной мести на второе место в перечне главных проблем, которые предстоит решить в Чечне⁴⁵.
         В феврале 1999 г. Масхадов подписал указ о введении в республике законов шариата, объявил о прекращении законодательных функций парламента и поручил депутатам и духовному управлению разработать новую, теперь уже исламскую конституцию. Тем самым, Масхадов окончательно покинул конституционное поле, лишил себя политической легитимности как президент и утратил свое решающее преимущество перед соперниками. Проект новой Конституции был подготовлен весной 1999 г., но так и не был вынесен на референдум из-за начала новой войны.
         Идеи “ваххабизма”, политического ислама не могли стать в Чечне идентификационной основой. Слишком велика была пропасть между лидерами тейпов, слишком ожесточенным и “голодным” было население. Предпринимавшиеся Масхадовым меры – введение чрезвычайного положения с целью повышения эффективности борьбы с преступностью и, прежде всего, с похищением людей; роспуск всех “ваххабитских” организаций; запрет исламских средств массовой информации и выдворение из страны арабских наемников – в буквальном смысле не остались без ответа. 23 июля 1998 г. в центре Грозного на него было совершено покушение. В сентябре 1998 г. на базе созданного Дудаевым Общенационального конгресса чеченского народа сформировался оппозиционный союз, который вместе с Салманом Радуевым возглавили Шамиль Басаев, незадолго до этого входивший в правительство Масхадова, и бывший руководитель “антитеррористического центра” Хункарпаша Исрапилов.
         Масхадов добился вынесения приговора “верховного суда шариата”, который за покушение на государственный переворот 4 ноября 1998 г. приговорил Радуева к четырем годам лишения свободы. Однако авторитет президента к этому моменту был настолько мал, что этот приговор не был приведен в исполнение: Радуев свободно передвигался по стране и даже в Грозном.
         В 1999 г. Чечня все глубже погружалась в средневековый хаос. В июле 1999 г. отряды “иорданца” Хаттаба и руководимого Басаевым и Удуговым “Конгресса народов Чечни и Дагестана” вторглись в соседнюю республику Дагестан. В общероссийском контексте этот акт в очередной раз выявил гнилость властных структур, колоссальный уровень коррумпированности госаппарата. Для собственно Чечни это была капитуляция президента, расписавшегося в собственном бессилии. С тех пор Масхадов являлся не более чем символической фигурой, как на посту президента, так и в роли действующего террориста.
         Если до 1998 г. Москва была готова вести переговоры с Чечней по самому широкому кругу вопросов, то с 1999 г. и до референдума 2003 г. концепция решения чеченской проблемы предполагала односторонний диктат военно-административных условий урегулирования⁴⁶. В соответствии с Указом от 8 июня 2000 г. о (временной) администрации Чеченской Республики⁴⁷ руководителями многих из 18 районов назначены русские, главой центральной администрации стал муфтий Чечни Кадыров, а его заместителем – Гантемиров. Персональные решения принимались по описанному выше методу. Кадыров представлял один из крупнейших тейпов страны – Беной с центром во втором по величине чеченском городе Гудермесе. Гантемиров же, как отмечалось выше, представляет тейп Чанхой. В который раз российская власть наступает на одни и те же грабли?
         Этим решением была заложена основа не только для формального соперничества между двумя тейпами, но и для продолжения личной вражды между Кадыровым и Гантемировым⁴⁸. По своим личным качествам и характеру руководители администрации являли абсолютную противоположность друг другу.
         Кадыров, будучи высшим религиозным деятелем, пользовался в Чечне определенным уважением, однако у него не было опыта управления государством, экономикой и финансами. Вместе с тем он имел репутацию сильного и хитрого политика. Гантемиров же, который в администрации отвечал за силы безопасности и которому была подчинена милиция Чечни, имел прямо противоположную репутацию. Многие аналитики расценивали его назначение как циничную провокацию⁴⁹. Бывший мэр Грозного в 1998 г. был осужден московским судом на шесть лет лишения свободы за хищения в особо крупных размерах, но в январе 1999 г. был помилован Ельциным. За короткий срок Гантемиров набрал свыше тысячи бойцов из своего клана, готовых снова выступить под руководством Москвы. Военное руководство, очевидно, было довольно его действиями – начальник генерального штаба Квашнин лично присвоил ему звание полковника.
         Противостояние между Кадыровым и Гантемировым разворачивалось вокруг вопроса о контроле над финансовыми потоками на территориях, подконтрольных конкретному тейпу, вокруг Грозного и Гудермеса. В июле 2000 г., когда дело дошло до открытой конфронтации между ними, в замирении сторон участвовали российские военные⁵⁰.
         Москва сделала свой выбор в пользу Кадырова, прежде всего, потому, что он мог уговорить полевых командиров сложить оружие⁵¹. В то же время назначение двух враждующих чеченских руководителей, по мнению центра, способствовало контролю за их деятельностью. Кроме того, идентификационные различия не позволят им втайне от Москвы договориться о реализации интересов Чечни.
         В принципе состояние дел, как во временной администрации, так и в предшествующих институтах свидетельствует об отсутствии серьезной воли к тому, чтобы добиться перехода от войны к миру. Террористический акт 9 мая 2004 г. против избранного в соответствии с новой Конституцией республики Кадырова убедительно доказал недееспособность “внутричеченского” диалога. Выборы Алу Алханова в августе 2004 г. с запрограммированными Москвой результатами (78% от общего числа избирателей проголосовало “за”)⁵² ситуацию в республике не изменили.
         И так, проповедуемый чеченцами различных политических направлений тезис о том, что достаточно предоставить им свободу действий и не вмешиваться в их внутренние дела, и тогда условия жизни в стране быстро улучшатся, опровергнут опытом последнего десятилетия.
         С августа 1996 г. по август 1999 г. Чечня практически была независимой и имела конституционные институты, согласно собственным представлениям о свойствах реальности, ценностям и операциональному опыту. Военно-политическая элита страны, реально владевшая властью в центре и на местах, не использовала этот уникальный исторический шанс для создания целостного социума. Каждая из ситуационно образовавшихся элит работала только в направлении интеграции контролируемых ею узких групп для борьбы с конкурентами. Собственные интересы протоэлитные группировки ставили выше базовых целей – восстановление страны, формирование национального государства, чем ввергли страну в хаос.
         В результате двух войн, которые велись с нарушением всех положений международного гуманитарного права, Чечне нанесен такой ущерб, что республика своими силами не сможет подняться (ни в административном, ни в структурно-экономическом плане, ни в духовном и идентификационном смысле) до минимального уровня современной цивилизации. Ее силы подорваны значительным количеством жертв, раненых, калек, нищетой сотен тысяч беженцев, а вражда, ненависть и недоверие продолжают изнутри разъедать чеченское общество. Для восстановления Чечня нуждается во внутреннем оздоровлении и обновлении, в поддержке и помощи извне. Эта поддержка может быть оказана только Россией.
         С другой стороны, горький опыт общения с политическими институтами и силовыми структурами России не поощряет чеченцев к тесному сотрудничеству с ними, основанному на согласии и доверии. Повседневная деятельность правительства давала немало поводов для разочарования. Это касается как политического управления, так и организации деятельности хозяйствующих субъектов, например, в нефтегазовом комплексе⁵³.
         Опыт стран, которые десятилетиями пытались справиться с проблемами сепаратизма и политического терроризма, показывает, что войсковые операции для лечения таких болезней не годятся. Тут нужен комплекс более изощренных приемов.
         Например, объявляется бессрочный розыск главарей террористических организаций. Их либо со временем уничтожают, как это было сделано с убийцами израильской олимпийской команды, либо рано или поздно отправляют на скамью подсудимых, как это сделали турки с курдским лидером Аджаланом. Используются в этой борь- бе и авиационные удары, прежде всего для разрушения инфраструктуры противника. Поскольку такая инфраструктура не каждый месяц создается, то и удары наносятся эпизодически. В тоже время основным направлением борьбы с террористами являются вовсе не военные, а политические операции, которые обеспечивают раскол террористических движений. Так, израильтянам, в конце концов, удалось отсечь умеренное крыло палестинского сопротивления от радикального. Турецкие власти нашли общий язык с семьей Барзани, десятилетиями возглавлявшей курдское национальное движение. В результате военная активность этого движения во многом была парализована⁵⁴.
         У России было (и сейчас остается) множество возможностей долгосрочного привлечения на свою сторону союзников из числа влиятельных представителей чеченской военной и политической оппозиции, например, антиваххабитских сил. Сегодня для большинства здравомыслящих людей очевидно, что с любым политиком из стана чеченской вооруженной оппозиции договориться по ключевым политическим вопросам современной Чечни не удастся. Но если бы Россия была надежно защищена от бандитских набегов внутри, то и позиция по чеченскому урегулированию была бы иной.
         Начиная с середины XX в., все попытки различных государств силой удержать в своем составе мятежные территории, на которых сложилась массовая вооруженная поддержка этническому сепаратизму, оканчивались провалом. Причины этих неудач крылись не столько в сложности ведения войны с вооруженным населением, сколько и в осознании метрополией нецелесообразности насильственного удержания иноэтнических мятежных территорий (первый и второй синдромы). Общество соглашалось с тем, что выгода от насильственного удержания подобных территорий – призрачна, а громадные экономические издержки реальны, что человеческие жертвы таких войн невосполнимы, а ценность человеческой жизни, особенно жизни “своих” солдат, растет. В ходе таких войн у общественности воюющих стран неизбежно возникали опасения неоправданного усиления роли армии и милитаристских сил в политической и экономической жизни. Наконец, появлялось осознание невозможности насильственного “перевоспитания” больших этнически своеобразных общностей даже в тех случаях, когда на территориях, оставленных колонизаторами, устанавливались деспотические режимы или начинались межплеменные войны⁵⁴.
         Обращение к опыту классических колониальных государств при решении чеченского вопроса не должно привести к слепому его заимствованию. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о принципиальной неготовности самого чеченского сообщества к самостоятельности не в тягость соседям. Народ Чечни должен пройти сложный, мучительный путь, который уготован историей периферийным обществам. Главная верста на этом пути – вектор идентификации.
 
 

         ¹ Фурсов А. Saeculum vicesimum: In memoriam // Русский исторический журнал. 2000. Т. 3. № 1–4. С. 81.
         ² Biryukov N., Sergeyev V. Russians Politics in Transition. Brookfield, Vermont. 1997. P. 23.
         ³ March Z. Symbols, Conflicts and Identity. Albany. 1993. P. X.
          ⁴ Например, в момент распада СССР произошла утрата идентичности, связанной с принадлежностью общей территории, идеалам и целям, аккумулированным в образе “советский народ”.
         ⁵ Казанцев А. Ваххабизм: опыт когнитивного анализа институтов в ситуации социокультурного кризиса // Полис. 2002. № 5. С. 97, 100.
         ⁶ Мигранян А. 1995-й: год великого перелома или окончательного краха российской государственности? // Независимая газета. 1995. 17 янв.
         ⁷ Лухтерхандт О. Борьба Чечни за национальную независимость: внутренние причины поражения //Ежегодник ОБСЕ 2000. М., 2002. С. 195.
         ⁸ Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000.
         ⁹ Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999; Бобровников В. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Вест. Евразии. 2000. № 1(18); Чеченский кризис / Центр комплексн. социал. исслед. М., 1995.
         ¹⁰ Бугай Н. Правда о депортации чеченского и ингушского народов // Вопросы истории. 1990. № 7. С. 40.
         ¹¹Названия тейпов обычно оканчиваются суффиксом “ой”. Наиболее известными являются Беной, Зонтарой, Зуршалой, Белготой, Аршеной, Шатой, Чанхой.
         ¹² Народы Кавказа I. М., 1960. С. 365; Кушева Е. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в ХVI–ХVII вв. М., 1963. С. 60; Ротарь И. Таджикская и чеченская смуты. Сравнительный анализ двух конфликтов // Независимая газета. 1997. 15 мая.
         ¹³ Максаков И. Чечня приблизилась к хаосу // Независимая газета. 1999. 27 янв.
         ¹⁴ Ротарь И. Таджикская и чеченская смуты. Сравнительный анализ двух конфликтов // Независимая газета. 1997. 15 мая.
         ¹⁵ Любавский М. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен до XX века. М., 1996. С. 392.
         ¹⁶ Народы Кавказа I. М., 1960.
         ¹⁷ Тойнби А. Пережитое / Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М. СПб, 1995. С. 364, 367.
         ¹⁸ Приставкин А. Ночевала тучка золотая… М., 1989.
         ¹⁹ Кто есть кто в Росси и ближнем зарубежье. Справочник. М., 1993. С. 249.
         ²⁰ Общая газета. 1997. 13–19 нояб.
         ²¹ Это название использовалось для обозначения одного из восьми созданных в 1860–1862 гг. административных районов Терской области. Собственно, он назывался Нахчимахковским.
         ²² Ротарь И. Чечня, давняя смута // Известия. 1995. 27 окт.
         ²³ Россия и Чечня (1990–1997 г.): Документы свидетельствуют. М., 1997. С. 19–20, 186–187.
         ²⁴ Исаков В. Госпереворот: Парламентские дневники, 1992–1993 гг. М., 1995; Коржаков А. Борис Ельцин: От рассвета до заката. М., 1996; Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999.
         ²⁵ Ливен А. Война в Чечне и упадок российского могущества // Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999.
         ²⁶ Выходец из тейпа Чанхой Беслан Гантемиров – одна из самых ярких авантюристических фигур посткоммунистической Чечни. Старшина милиции, он в 90-х занял (по меньшей мере, внешне) радикальные исламистские позиции, стал руководителем чеченского отделения “Братьев мусульман” и на деньги этой ближневосточной организации создал в Урус-Мартановском районе и в Ачхой-Мартане военные лагеря, где готовили боевиков. Из них были сформированы преданные Гантемирову подразделения численностью в 1000 человек. В 1992 г. Дудаев назначил Гантемирова мэром Грозного. Весной 1993 г. по вопросу о продолжении поставок нефти на грозненский нефтеперерабатывающий завод между Дудаевым и тейпом Чанхой дело дошло до разрыва. Последний заключил союз с верным Москве кланом Завгаева. К ним присоединились и другие тейпы. После взятия Грозного в 1995г. Гантемиров вновь получил должность мэра. Его тейповое ополчение было включено в состав милиции города и сил министерства внутренних дел Чечни.
         ²⁷ Информация к размышлению. Заместителем министра внутренних дел стал двоюродный брат главы правительства Мовлади Хаджиев, заместителем министра торговли – сестра Тамара Дачаева, заместителем премьер-министра и министром строительства – брат Дени Хаджиев, заместителем министра строительства – зять Елдаханов, директором центрального рынка Грозного – еще один двоюродный брат премьера и т.д.
         ²⁸ Коммерсант дейли. 1997. 5 фев.
         ²⁹ Политический альманах России 1997. М., 1998. Т. 2: Социально-политические портреты регионов.  Кн. 1. С. 304.
         ³⁰ Дубнов В. Из Грозного в Джохар-галу и обратно // Новое время. 1997. № 5.
         ³¹ Независимая газета. 1998. 24 июл.
         ³² Лесков С. Гордую Чечню согревает российское тепло // Известия. 1994. 14 сен.
         ³³ Неправильная эксплуатация скважин привела к заражению нефтепродуктами подземных вод. Сегодня в республике нет пригодной к употреблению в любых целях воды. На федеральном уровне принято решение о снабжении армейских подразделений привозной водой. (Информация по данным Центра психологии экстремальных ситуаций Российской академии образования).
         ³⁴ Политковская А. Труба // Новая газета. 2000. 31 июл.
         ³⁵ Независимая газета. 2000. 25 мая.
         ³⁶ Бобровников В. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Вест. Евразии. 2000. № 1(18); Герман Р. Деятельность России по обеспечению стабильного развития Кавказского региона в конце ХУШ – начале 60-х гг. ХХ в. // Устойчивое развитие Юга России: состояние, проблемы, перспективы. Ростов-Дон, 2003. С. 316–319.
         ³⁷ Малашенко А., Тренин Д. Время Юга. Россия в Чечне, Чечня в России. М., 2002.
         ³⁸ Любавский М. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен до XX века. М., 1996.
         ³⁹ Насардинов С. Мифы о религии и политическая практика // Независимая газета. 1996. 23 фев.
         ⁴⁰ Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 2001.
         ⁴¹ Игнатенко А. Исламизация по-чеченски // Независимая газета. 1997. 20 нояб.
         ⁴² Шевченко М. Какое государство строит Чечня // Независимая газета. 1998. 12 авг.
         ⁴³ Закон о внесении изменений в Конституцию Чеченской республики. Грозный, 1996. Ст. 4.
         ⁴⁴ Камакин А. Мы просто хотим навести порядок // Независимая газета. 1997. 25 сен.
         ⁴⁵ Хасбулатов Р. Чечня: последняя надежда: как надо завершить конфликт // Независимая газета. 2000. 23 мая. На первое место Хасбулатов поставил проблему тейпов.
         ⁴⁶ Независимая газета. 2000. 16 июня, 18 июля.
         ⁴⁷ Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 24. п. 2545
         ⁴⁸ Во время первой чеченской войны, которую Кадыров объявил “священной”, тейп Чонхой и Беной сражались по разные стороны фронта. Кроме того, Гантемиров предпринял все возможное, чтобы в июне 2000 г. не допустить назначения Кадырова.
         ⁴⁹ Независимая газета. 1997. 27 окт.; Коммерсант дейли. 1998. 28 июля.
         ⁵⁰ 18 июля 2000 г. Гантемиров в сопровождении мэра Грозного и 200 “чеченских милиционеров” прибыл в Гудермес, окружил резиденцию Кадырова и попытался заставить его отменить решение о кадровых назначениях в Грозном. Их встреча, организованная российскими военными с целью урегулирования конфликта, как и ожидалось, результатов не принесла, так как Гантемиров упрямо настаивал на своем праве осуществлять назначения в столице.
         ⁵¹ Московские новости. 2000. 1 авг.
         ⁵² http//www.konflikt.ru
         ⁵³ Подробную информацию см. на сайте: www.kavkaz.strana.ru
         ⁵⁴ Паин Э. Косовский и чеченский конфликты: нереализованные уроки // Миропорядок после балканского кризиса: новые реальности меняющегося мира. М., 1999. С. 193, 196.